Крымский царь девлет гирей. Крымские ханы - портреты и жизнь

В 1570 году крымский хан Девлет-Гирей потребовал от царя восстановить независимость Казани и Астрахани и возобновить выплату дани Крыму, грозя в противном случае разорить все Московское государство. Ханское послание осталось без ответа, и осенью русские разъезды на засечной линии около Донкова и Путивля известили Ивана Грозного о необычном движении в степи. Татары были гдe-то совсем рядом. Cторожевые отряды каждый день могли убедиться в их, пока еще незримом, присутствии. Порой небо, на линии степного окоема, темнело от поднятой ими пыли или освещалось ночью дальними огнями; днем сторожам случалось наткнуться на сакму - следы многочисленной конницы: прибитую траву, землю, взрытую копытами лошадей и yceянную свежими конскими яблоками, или услышать вдали прыск и ржание табунов. Потом там и сям стали происходить легкие сшибки с крымцами. И хотя татары всюду являлись в малом числе и немедленно исчезали, завидев московских ратников, Грозный выехал со всем опричным войском к окской береговой черте. Однако трехдневное пребывание в Серпухове и ознакомление с донесениями разъездов успокоило царя. На военном совете приговорили идти назад в Москву, поскольку «все станишники во всех местах, где сказывали, видели людей и по сакме смечали до 30 тысяч (татар. - С. Ц.), и то солгали!». Как показали последующие события, русское командование недооценило силы врага; однако и хан, сведав о прибытии царского войска, не решился напасть на московские рубежи и увел орду на зимовку в Крым.

Весной 1571 года Крымская орда вновь появилась у засечной черты. На этот раз к Девлет Гирею присоединились ногаи и даже союзник Москвы кабардинский князь Темрюк (царский тесть). Все же хан действовал осторожно: он намеревался дойти до Козельска и, широкой облавой опустошив русское пограничье, уйти в степь. Но едва орда достигла Молочных Вод, как к Девлет Гирею стали во множестве приходить московские перебежчики - боярские дети из земщины и татары новокрещенцы. На измену их толкнули опричные погромы и бедствия последних лет, из-за которых военные силы Московского гoсударства показались многим непоправимо подорванными. Перебежчики призывали хана не ограничиваться простым пограничным набегом, а идти в глубь России - на Mоскву. Галицкий сын боярский Бушуй Сумароков говорил, что «на Москве и во всех городах по два года была меженина великая и мор великий, и межениною и мором воинские люди и чернь вымерли, а иных многих людей государь казнил в своей опале, а государь де живет в Слободе, а воинские люди в немцах (в Ливонии. - С. Ц.). А против де тебя (хана.- С. Ц.) в собранье людей нет». То же самое утверждал боярский сын Кудеяр Тишенков: что хотя царя с опричниками и «чают» в Серпухове, но людей с ним мало, и стать ему против хана «не с кем».

В мае земские воеводы князья Бельский, Мстиславский, Воротынский, бояре Морозов и Шереметев заняли, по обыкновению, берега Оки. Иван спешил к ним на помощь с опричным войском. По пути в Серпухов царь приказал казнить воеводу Передового полка князя Михаила Черкасского (Салтанкула), сына князя Темрюка. Вряд ли это убийство было просто местью или мерой предосторожности. Участник похода немец-опричник Генрих Штаден определенно говорит о том, что князь Михаил Черкасский вошел в изменнические сношения с ханом.

Земские воеводы ожидали, что орда двинется по Myравскому шляху на Тулу и Серпухов. Но изменник Кудеяр Тишенков указал хану обходной путь - по Свиному шляху. Он клялся головой, что эта дорога не охраняется воеводами и хан легко выйдет по ней прямо к Москве. К несчастью, изменник оказался прав. Послушавшись его coвета, Девлет-Гирей беспрепятственно «перелез» Угру и вышел в тыл земскому войску, стоявшему у береговой черты Оки. Еще хуже было то, что опричное и земское войска оказались отрезанными друг от друга. Фланговый маневр удался хану главным образом из-за малочисленности русской армии, не сумевшей прикрыть все переправы. Главные московские рати еще осенью прошлого года ушли в Ливонию - осаждать Ревель. Впоследствии, говоря с польскими послами о причинах неудачи, Грозный жаловался: «Татар было сорок тысяч, а моих только шесть, ровно ли это?»

Действия Девлет-Гирея оказались полной неожиданностью для русского командования. В этой критической ситуации Иван принял решение оставить войско. Царь объяснял свой шаг тем, что не был предупрежден земскими вoeвoдaми о передвижениях орды: «Передо мной пошло семь вoeвод со многими людьми, и они мне о татарском войске знать не дали... а хотя бы тысячу моих людей потеряли, и мне бы двоих татар привели, и то бы с великое дело счел, а силы бы татарской не испугался». Легче всего объяснить поступок царя трусостью, как это и сделало большинство историков. На самом деле никакой трусости не было - Иван поступил так же, как поступали до него все московские князья, когда они чувствовали недостаток сил для отражения тaтapского вторжения: в этом случае они бросали столицу и exaли на север собирать полки (точно так же «струсил», например, князь Дмитрий Донской - уже после победы на Куликовом поле, - когда позволил хану Тохтамышу сжечь Москву). Хрестоматийное выражение Кутузова гласит, что «с потерею Москвы не потеряна Россия». К тому же Грозный и не думал «терять» Москву; по его приказанию опричное войско присоединилось к земскому, чтобы вместе отстаивать столицу.

Воеводы спешно повели войско к Москве. Татарская конница наседала сзади, причиняя русским чувствительные потери: так, был полностью разгромлен Сторожевой полк опричного войска. В стычках был ранен главный воевода князь Иван Бельский. 23 мая русское войско укрылось за московскими укреплениями, заняв южные и юго-восточные кварталы города. Татары стали под городом и спалили загородный царский двор в селе Коломенском и весь хлеб, хранившийся в подмосковных селах.

24 мая был праздник Вознесения; погода стояла тихая и ясная. Ратники готовились отразить нападение, однако татары не отваживались на приступ и только пытались зажечь слободы. Вероятно, войскам при помощи москвичей удалось бы справиться с пожарами, но вдруг «поднялась буря с таким шумом, как будто обрушилось небо». Пламя с ужасающей быстротой стало распространяться по посаду. Первое время, под звуки набата, раздававшиеся из всех церквей и монастырей, люди еще пытались бороться с oгнем; но когда колокола один за другим начали срываться с объятых пламенем звонниц и падать на землю, в городе воцарилась неописуемая паника, чему в немалой степени способствовали взрывы в пороховых погребах Кремля и Китай-города, от которых «вырвало две стены у Кремля». Москвичи повыскакивали из домов и бросились к ceвepным воротам, где еще не было ни огня, ни татар. «Улицы были так полны народу, что некуда было протиснуться», - пишет очевидец. У ворот поднялась невообразимая дaвка, люди «в три ряда шли по головам один другого, и вepхние давили тех, которые были под ними». Вместе со всеми бежали и ратники, смешавшиеся с толпой; они гибли не от вражеского оружия, а от огня и удушья. Штаден утверждает, что после пожара «в живых не осталось и 300 боеспособных людей». Тех, кто пытался отсидеться в погребах и подвалах, ждала неминуемая смерть от страшного жара. Позже, в одном таком подвале, за железной дверью, нашли десятки обуглившихся тел - и это при том, что помещение было затоплено водой, доходившей до колена! Спастись от огня можно было только в Кремле, где в Уcпенском храме митрополит Кирилл укрыл святыню (образа, кресты и прочую церковную утварь) и казну. Но московские власти заперли Кремль еще при начале пожара и никого не пускали сюда. Все же и внутри Кремля от «пожарного зною» погибли раненый воевода князь Иван Бельский, придворный доктор Арнольф Линзей, 25 английских купцов и еще множество людей. Задохнулись и сгорели также татары, пытавшиеся грабить посадские дома и дворы.

Шесть часов бушевал огонь (по другим известиям, пожар продолжался три часа) и утих сам собой, истребив все, что могло гореть, в том числе и опричный дворец царя, возведение которого стоило огромных средств. «После пожара, - говорит Штаден, - ничего не осталось в городе - ни кошки, ни собаки». Посреди дымящихся развалин, заваленных грудами обгоревших трупов людей и животных, возвышался один полуразрушенный Кремль.

Поживиться в Москве было нечем. На другой день Девлет-Гирей, наблюдавший пожар из окрестностей села Коломенского, так и не вступив в Москву, повел орду назад в степь по Рязанской дороге. По пути он «положил впусте у великого князя всю Рязанскую землю... ». Подобного разорения здесь не помнили со времен Батыя. Цветущая земля была превращена в пустыню. «Рязанская земля такая прекрасная страна, - пишет один иностранец, посетивший ее вскоре после набега крымцев, - что подобной ей я и не видывал. Если крестьянин высевает 3-4 четверти, то ему еле-еле хватает сил, чтобы собрать урожай. Земля тучна... В этой стране много лип, а в них пчел и меду... »; теперь «большая часть дворов и острогов стоят в ней пустыми, ocтальные сожжены». Татары разорили 36 городов к югу от Оки. Крымский посол в Польше рассказывал о баснословной добыче, захваченной ханом в этом походе; по мимо прочего, он уверял, что татары захватили на Руси 60 000 пленников и еще такое же количество людей умертвили.

Казалось, сбывалось библейское пророчество о том, что разделившееся царство не устоит. Но Русская земля устояла.

Продолжение следует…

Занятый войной на Западе, царь старался всеми силами ладить с Крымом. Польский король давно уже подбивал хана Девлет-Гирея к нападению на русскую Украину, а царь в свою очередь старался всячески его задобрить, писал ему дружелюбные письма, величал Девлет-Гирея «своим братом», посылал ему «поминки», т. е. подарки, между прочим, дорогие одежды со своего плеча, драгоценные сосуды, причем писал: «В котором платье мы тебе, брату своему, дали клятву (в дружбе), и мы то платье с плеч своих тебе, брату своему, послали, и ты б, брат наш, то платье и носил на здоровье; а из которой чары мы пили, и мы ту чару с черпалкою послали к тебе же, и ты б из нее пил на здоровье». Но ничто не помогло. Принимая щедрые подарки от царя, Девлет-Гирей, ссылаясь на них, только выторговывал себе еще больше подачек от короля. Притом турецкий султан вознамерился во что бы то ни стало отнять у Москвы Астрахань и Казань и приказал своему подручнику, крымскому хану, выступить в поход на Астрахань (1569 г.). Турецкий отряд (в 17 000 чел.) и крымская орда Девлет-Гирея (50 000 чел.) двинулись к Волге; но поход этот совсем не удался. Турецкое войско не хотело оставаться на зимовку под Астраханью и терпеть во всем недостатки, волновалось, а когда дошла до турок весть, что в Астрахань пришла сильная русская рать, то и вовсе вышло из повиновения и без всякого бою обратилось в бегство...

В то время, когда в Москве свежи еще были в памяти народа лютые казни после новгородского погрома, когда голод и моровое поветрие уже свирепствовали во всей силе, – внезапно новая беда обрушилась на Русскую землю.

Девлет-Гирей и после неудачного турецко-татарского похода по-прежнему продолжал требовать у царя уступки Астрахани и Казани. Очевидно, это было только предлогом к нападению. Все лето 1570 года прошло в тревожных ожиданиях набега крымцев: русские разведчики видели в степях огромные облака пыли, следы многочисленной конницы, но появлялись татары всюду лишь мелкими шайками. Царь и его воеводы уже было и успокоились, думая, что татары не затевают большого дела.

Наступила весна 1571 года. В южных русских пределах вдруг показались татары. Девлет-Гирей собрал все подчиненные ему мелкие орды, более ста тысяч человек, и нежданно» вторгся в южную Украину. Никакие казачьи станицы и украинские крепости сдержать напора такой орды не могли. Нашлись русские изменники, которые сказали Девлет-Гирею, что голод, моровая язва и лютые казни так опустошили Русскую землю, что царь не в состоянии вывести в поле большой рати. Изменники ручались головой, что они проведут татар к самой Москве так, что на всем пути не будет встречи с русским войском.

Наскоро собранная русская рать выступила на Оку навстречу татарам. Иван Грозный с опричниками прибыл в Серпухов. Но Девлет-Гирея, по указанию изменников, тайно от русских воевод переправился через Оку и шел уже на Москву. Царь со своими опричниками, отрезанный от главного войска, должен был искать спасения и поспешно отступил сначала в Александровскую слободу, а оттуда в Ростов. Русская рать спешила на выручку столицы, успела днем раньше Девлет-Гирея стать под Москвой и расположилась в предместьях города, вместо того чтобы встретить неприятеля в открытом поле. Это было пагубной ошибкой.

24 мая, в праздник Вознесения, хан подступил к Москве. Утро было ясное и тихое. Девлет-Гирей приказал зажечь предместья. Русское войско готовилось уже бодро к смертному бою, как вдруг вспыхнул пожар сразу во многих местах. Запылали деревянные домишки сначала по окраинам предместья. Быстро с кровли на кровлю перебегал огонь по скученным деревянным постройкам и с треском пожирал сухое дерево. Тучи дыма заклубились над Москвой. Поднялся вихрь, и скоро море огня разлилось по всему городу!..

Нечего было и думать гасить сплошной пожар. Забыли и о татарах. Жители Москвы, толпы людей, бежавших от татар сюда из всех окрестных мест, воины – все смешались, толпились по улицам, все с воплями ужаса искали спасения и гибли тысячами... Очевидцы говорят, что на иных улицах и особенно у ворот, самых отдаленных от неприятеля, сбились огромные толпы народа; друг у друга перебивали дорогу, шли по головам стеснившейся толпы, верхние давили нижних, задние – передних. В несколько часов вся Москва выгорела дотла. Уцелел только Кремль благодаря своим высоким каменным стенам. Несколько сот тысяч жителей погибло во время устроенного Девлет-Гиреем ужасного пожара Москвы, подобного которому по страшным последствиям не бывало ни прежде, ни после... Тела запрудили реку Москву так, что потом пришлось нарочно поставить людей – спускать трупы вниз по реке. «Кто видел это ужасное зрелище, – пишет один иностранец-очевидец, – тот вспоминает о нем всегда с новым трепетом и молит Бога, чтобы не видеть ничего подобного вторично». Этот пожар поразил страхом даже и самих татар. Среди почти сплошного огня им было не до грабежа. Девлет-Гирей приказал своей орде отойти к Коломенскому селу; осаждать Кремль он не стал, а, захватив огромное число пленных, говорят, более ста тысяч, двинулся обратно, разоряя и грабя все на пути...

Царю прислал он надменную грамоту.

«Жгу и пустошу все, – писал Девлет-Гирей, – за Казань и Астрахань, а всего света богатства применяю к праху... Я пришел на тебя, город твой сжег, хотел венца твоего и головы, но ты не стал против нас, а еще хвалишься, что ты Московский Государь!.. Захочешь с нами в дружбе быть, так отдай нам юрт Астрахань и Казань... Хоть всесветное богатство захочешь дать нам вместо них, не надобно!.. А государства твоего дороги я видел и опознал».

Как ни тяжело было гордому царю, но на этот раз пришлось смириться. В ответной грамоте он даже соглашался уступить Девлет-Гирею Астрахань, «только теперь, – прибавлял он, – этому делу скоро статься нельзя: для него должны быть у нас твои послы, а гонцами такого великого дела сделать невозможно; до тех бы пор ты пожаловал, дал срок и земли нашей не воевал».

Но Девлет-Гирей, слишком понадеясь на свой успех, не довольствовался обещанной уступкой Астрахани, требовал и Казани. Летом 1572 г. он снова поднялся со всей своей ордой на Москву, переправился чрез Оку с такими же силами, как и в первый раз. Но у Молодей на берегу Лопасни настиг его воевода князь Михаил Иванович Воротынский с большим русским войском и в нескольких жарких схватках разбил татар. Девлет-Гирей бежал.

Теперь Иван Грозный заговорил с ним иным языком. Об уступке Астрахани, конечно, уж и речи быть не могло. Помирившись с ханом и посылая ему, по обычаю, подарки, на этот раз самые ничтожные, царь подсмеивается над похвальбой ханской грамоты. «Поминки тебе послал я легкие, – пишет он Девлет-Гирею, – добрых поминков не послал: ты ведь писал, что тебе деньги не надобны, что богатство для тебя равно праху!»

В российской истории, помимо героических страниц, о которых мы с удовольствием вспоминаем, есть немало и откровенно позорных, которые стыдливо прячутся в глубине учебников и справочников.

Хан, безобразничавший на Изюмском шляхе

В истории правления царя Ивана Грозного , в целом неоднозначного, особняком стоит 1571 год, в котором правитель России, несмотря на свое прозвище, не смог избежать величайшего унижения, которое во многом повлияло на его последующую политику.

После распада Золотой Орды вокруг формирующегося Российского государства существовали сразу несколько государственных образований, оставшихся после падения татаро-монгольской империи.

Практически все они находились во враждебных отношениях с Российским государством и совершали регулярные набеги на русские приграничные территории, грабя, убивая и угоняя в плен мирное население. Подобные набеги способствовали широкому развитию в ханствах, образовавшихся на обломках Золотой Орды, работорговли.

С усилением Российского государства русские монархи приступили к решению проблемы беспокойных соседей. При царе Иване Грозном к России были присоединены Казанское и Астраханское ханство.

Икона «Благословенно воинство Небесного Царя», написанная в память Казанского похода 1552 года. Источник: wikipedia.org

Еще одним серьезным противником России было Крымское ханство, главой которого в 1551 году стал назначенный султаном Османской империи хан Девлет-Гирей .

Девлет-Гирей был непримиримым противником Руси, и после падения Казанского и Астраханского ханств активно добивался восстановления их независимости.

Противостояние России и Крымского ханства растянется на многие годы и будет проходить с переменным успехом. Легендарные слова из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» о крымском хане, который безобразничает на Изюмском шляхе — чистая правда.

В первый период своего правления Иван Грозный, взявший Казань и Астрахань, довольно успешно отражал попытки Девлет-Гирея разорить русские земли.

Война и внутренние распри

Ситуация коренным образом изменилась после того, как Россия вступила в Ливонскую войну, целью которой было закрепление за нашим государством выхода к Балтийскому морю. Война, изначально складывавшаяся для русских успешно, в итоге вылилась в затяжной конфликт, завершившийся неудачей России.

Девлет-Гирей, пользуясь отвлечением главных русских военных сил на западном направлении, стал совершать опустошительные набеги на южнорусские земли едва ли не ежегодно.

Справиться с этой угрозой не давал и внутренний российский конфликт — Иван Грозный, добивавшийся укрепления самодержавия, наткнулся на сопротивление со стороны Боярской Думы, стремившейся ограничить полномочия монарха.

Неудачи же в Ливонской войне Иван Грозный стал прямо трактовать как свидетельство внутренней измены.

Иван Грозный на свадьбе Симеона Бекбулатовича (миниатюра Лицевого летописного свода). Фото: wikipedia.org

Для борьбы с боярской оппозицией был введен институт опричнины — сам царь взял под свое личное управление ряд земель, на которых было сформировано особое царское войско для борьбы с изменниками. Формировалась войско из молодых дворян, которые противопоставлялись родовитым боярам. При этом все остальные земли государства, не вошедшие в опричнину, именовались «земщиной» и получили даже своего царя — назначенного Иваном Грозным татарского князя Симеона Бекбулатовича .

Руководимое царем опричное войско развернуло террор против противников Ивана Грозного, как мнимых, так и настоящих. В 1570 году, на пике опричнины, был разгромлен Новгород, обвиненный в попытке перейти на сторону врага.

Под маховик репрессий в этот период попали уже и сами создатели и руководители опричнины. При этом боевые качества опричного войска, привыкшего не к войне, а карательным акциям, были чрезвычайно низкими, что ярко проявится в 1571 году.

Русская катастрофа

Весной 1571 года крымский хан Девлет-Гирей, собрав большое войско, насчитывавшее, по разным оценкам, от 40 до 120 тысяч крымских ордынцев и ногайцев, двинулся в поход на Русь.

За год до этого князь Воротынский оценил состояние сторожевой службы на южных рубежах Руси как крайне неудовлетворительное. Однако начатые реформы ситуацию изменить уже не успели.

Основные силы русского войска продолжали сражаться на Ливонской войне, а помешать войску Девлет-Гирея пытались не более 6000 ратников. Крымские татары успешно форсировали Угру, обошли укрепления русских на Оке и ударили во фланг русского войска.

Ратники, не выдержав удара, в панике отступили, открыв Девлет-Гирею дорогу на Москву. Сам Иван Грозный, узнав, что противник уже в нескольких верстах от его ставки, вынужден был бежать на север.

Известно, что изначально Девлет-Гирей не ставил задачу продвижения до Москвы, однако, узнав о слабости русского войска и об ослаблении Руси в целом из-за нескольких неурожайных лет, Ливонской войны и опричнины, решил использовать благоприятную ситуацию.

К 23 мая войско Девлет-Гирея подступило к Москве. Все, что успели немногочисленные русские войска — это занять оборону в предместьях Москвы. Ивана Грозного в столице не было.

Всехсвятский мост и Кремль в конце XVII века. Картина Аполлинария Васнецова Фото: Public Domain

Единственным безопасным местом являлся Кремль, который крымские татары не могли взять без тяжелых орудий. Однако Девлет-Гирей и не пытался штурмовать крепость, 24 мая приступив к разграблению незащищенной части посада, где располагались торговцы, ремесленники и беженцы, стекавшиеся из городов, по которым ранее прошло крымское войско.

Татары фактически безнаказанно грабили и поджигали усадьбы. Сильнейший ветер разметал огонь по городу, в результате чего пожар охватил всю Москву. В городе произошли взрывы в погребах, обрушившие часть крепостных стен. Пожар проник в Кремль, в Грановитой палате лопались железные прутья, полностью сгорел и Опричный двор с дворцом царя, где расплавились даже колокола.

В подвале кремлевского дома сгорел раненый главнокомандующий русских войск князь Бельский .

Триумф Девлет-Гирея

Выжившие в этом кошмаре писали, что толпы людей в панике бросились к самым дальним от татар городским воротам, пытаясь спастись. Одни задыхались в дыму, другие сгорали в огне, третьих насмерть задавили в безумной давке, четвертые, спасаясь от огня, бросались в Москва-реку и тонули, так что вскоре она была буквально забита трупами несчастных.

Через три часа пожара Москва практически выгорела дотла. На следующий день Девлет-Гирей с добычей и пленниками ушел назад, по пути уничтожив Каширу и разорив рязанские земли. Разгромленное русское войско было не в состоянии его преследовать.

Современники писали, что только уборка трупов москвичей и беженцев, погибших в столице 24 мая 1571 года, заняла два месяца. Восстанавливаемый город пришлось заселять людьми, которых переселяли из других городов.

Оценить ущерб от нашествия чрезвычайно трудно. По данным иностранцев, в Москве к 1520 году жило не менее 100000 человек, а по состоянию на 1580 год это число было не выше 30 тысяч.

Жертвами крымского нашествия стали до 80 тысяч жителей Руси, а еще до 150 тысяч было угнано в плен. Ряд историков считают эти цифры завышенными, тем не менее, потери были колоссальными.

Потрясенный и униженный Иван Грозный готов был передать Девлет-Гирею Казанское ханство, но отказался возвращать независимость Казани. Одновременно, разочарованный в опричниках, Иван Грозный начал свертывание политики массовых репрессий. Вскоре даже упоминание слова «опричнина» было запрещено.

Невероятный успех, однако, ошеломил не только Ивана Грозного, но и Девлет-Гирея. Получив после военного похода прозвище «Взявший трон», он заявил о намерении не только завладеть Астраханью, но и подчинить все Русское государство.

Ответный удар

Закладной камень в память победы в Битве при Молодях в 1572 году. Фото: wikipedia.org

В 1572 году, выполняя свои планы, Девлет-Гирей двинулся на Русь со 120-тысячным крымско-османским войском. Преодолев небольшие русские заставы на Оке, он устремился к Москве.

Однако на сей раз русские были готовы к встрече опасного врага. В длившейся с 29 июля по 2 августа 1572 года битве при Молодях русское войско под командованием воевод Михаила Воротынского , Дмитрия Хворостинина и Ивана Шереметьева разгромило силы Девлет-Гирея.

Русские, располагая меньшими силами, проявили себя куда более искусными воинами, чем крымские татары, явно переоценившие свои силы после набега 1571 года.

Разгром был полным — те, кто бежал с поля боя, утонули в Оке, преследуемые русской конницей. Среди погибших было много крымской знати, включая сына, внука и хана зятя. Многие приближенные Девлет-Гирея оказались в плену.

Фактически Крымское ханство лишилось своего мужского боеспособного населения. Девлет-Гирей более не совершал набегов на Русь, а его преемники ограничивались только вылазками небольших отрядов на приграничные территории.

Русский позор 1571 года был отомщен, но никогда не будет забыт.

3 июня 1571 года в ходе Большого крымского набега на русские земли, войско хана Девлет-Гирея прорвалось к Москве. Татары разграбили и сожгли столицу царства Московского, которая выгорела почти полностью, уцелел лишь Кремль. Взяв большую добычу и великий полон, хан вернулся в Крым.

Весной 1571 года Девлет-Гирей собрал крупное войско для похода на Русь. Численность татарских армий той поры можно было указать лишь приблизительно, так как отряды степняков особой дисциплиной не отличались и могли в любой момент присоединяться к основной орде или покидать ее. По разным оценкам в этом походе участвовало от 60 до 120 тысяч, хотя последняя цифра, указанная в летописи, считается историками преувеличенной.

Момент для похода выбран был очень удачно - основные силы Русского царства в тот момент были связаны Ливонской войной. В результате чего «береговые воеводы» на Оке имели в своём распоряжении не более 6 тысяч ратников.

Первоначально крымский хан вовсе не собирался идти на Москву, предполагая ограничиться набегом на Козельские места для грабежа и взятия полона. Однако получив сообщения от перебежчиков о немногочисленности русского войска, Девлет-Гирей изменил планы. Его армия обошла серпуховские приокские укрепления с запада и переправившись вброд через Угру, вышла во фланг маленькому русскому пограничному войску. После разгрома русского авангарда татары устремились к Москве, угрожая отрезать пути отступления на север малочисленным русским войскам. Не имея сил остановить наступление врага, воеводы отступили к столице, куда также сбежалось и окрестное население. А сам царь Иван IV тем временем выехал в Ростов.

Быстро продвигаясь, хан подошел к Москве на плечах отступающих воевод, разорив брошенный ими в спешке лагерь под Коломенским. 3 июня 1571 года крымские отряды разорили незащищенные слободы и деревни вокруг Москвы, после чего подожгли предместья столицы. Благодаря сильному ветру огонь быстро распространился по городу. Гонимые пожаром горожане и беженцы бросились к северным воротам столицы. В воротах и узких улочках возникла давка, люди «в три ряда шли по головам один другого, и верхние давили тех, кто были под ними».

Земское войско, вместо того, чтобы дать бой татарам в поле или на окраинах города, стало уходить к центру Москвы и, смешавшись с беженцами, утратило порядок; воевода князь Бельский погиб во время пожара, задохнувшись в погребе своего дома. В течение трех часов Москва выгорела дотла. Пожар был таким сильным, что даже самим татарам мешал грабить в предместьях.

Полк воеводы Михаила Воротынского, засевший в Кремле, сумел отбить все татарские атаки, а осаждать каменную крепость хан не решился, услыхав о приближении большого русского войска. На другой день татары и ногайцы с огромной добычей ушли по рязанской дороге в степь.

Количество погибших и захваченных в плен историки точно определить затрудняются: называются цифры от 60 до 150 тысяч уведённых в рабство и от 10 до 80 тысяч погибших при нападении татар на Москву. О страшном разорении Москвы свидетельствует папский легат Поссевино, который насчитывал в 1580 году не более 30 тысяч населения, хотя ещё в 1520 году в Москве было 41 500 домов и не менее 100 тысяч жителей.

Одержав столь внушительную победу, Девлет-Гирей потребовал от русского царя отдать Астрахань и Казань, грозя в противном случае новым походом. Ошеломлённый разгромом Иван Грозный в ответном послании ответил, что согласен передать под крымский контроль Астрахань, но Казань вернуть Гиреям отказался. Уверенный в своем военном превосходстве хан, этого «половинчатого» решения не принял, что в итоге спасло русское государство от территориальных потерь.

Окрылённый своим успехом, Девлет-Гирей выдвинул план полного разгрома и подчинения Русского государства, нашедший поддержку у османской администрации в Стамбуле. И уже в следующем году огромное стотысячное крымско-турецкое войско снова двинулось на Москву. Однако в этот раз его ждал ошеломительный разгром в битве при Молодях от 25-тысячной русской армии под командованием воеводы Михаила Воротынского. Это поражение свело на нет все предыдущие успехи крымского хана.

Девлет - Гирей

Хан Чингизид, прославивший себя сожжением Москвы, пленивший и продавший в рабство сотни тысяч людей из соседних с Крымом стран

Монеты времен правления Девлет - Гирея

О молодости Девлет - Гирея истории почти ничего не известно. Родственник крымского хана Сахиб - Гирея долгое время жил в Стамбуле при султанском дворе. Когда в 1551 году бахчисарайский престол освободился, султан отправил в Крым приглянувшегося ему Чингизида.

Утвердившись в Бахчисарае, Девлет - Гирей сразу же заявил о себе как злейший враг Русского царства, равно как и других соседей Крыма. При нем набеговая война приобрела большой размах, а общее число полоняников, проданных на невольничьих рынках Кафы (ныне Феодосии) и других городов Крыма, исчислялось не десятками, а сотнями тысяч человек.

Уже на второй год своего правления, летом 1552 года, Девлет - Гирей повел в набег на Русь свою 60–тысячную конную армию. В ее рядах находились турецкие янычары и пушкари. Более того, Крымское ханство в скором времени стало союзником противников Московского государства в Ливонской войне 1558–1583 годов.

Крымская конница в то лето, 21 июня, появилась под стенами города - крепости Тулы, гарнизоном которого командовал воевода Темкин. После обстрела города из пушек зажигательными снарядами крымчаки пошли на его штурм, который был отбит. Началась осада Тулы и разорение ее окрестностей.

Иван IV Васильевич отправил на выручку осажденным царскую рать. Ее передовой полк (15 тысяч конных воинов) атаковал войско Девлет - Гирея, а тульский гарнизон пошел на вылазку. Налетчики понесли большие потери и бежали, но преследователи настигли их в 40 километрах от Тулы на берегах реки Шиворонь, где произошла новая битва. После этой победы царь Иван Грозный отправился в Казанский поход.

В новый большой набег на московские пределы Чингизид собрался только летом 1555 года. Его 60–тысячная конная армия вновь двинулась на Тулу, однако в 150 километрах от нее, у деревни Судбищи, путь ей преградил полк поместного дворянства во главе с воеводой И.В. Шереметевым, который был послан царем в поход к Перекопу во главе 13–тысячной рати.

Шереметев разминулся с ханом. Узнав о движении вражеской конницы к Туле, воевода оставил 4 тысячи ратников охранять обоз, а сам с 9 тысячами конников стал преследовать врага. Двухдневная битва состоялась у деревни Судбищи. Полку раненого Шереметева пришлось держать круговую оборону в балке (овраге). Хан, узнав о подходе новых сил русских, ночью снялся с лагеря и ушел в степь.

Царь Иван Грозный решил предупредить новый вражеский набег. Весной 1556 года в низовья Днепра был послан отряд служилых людей во главе с воеводой дьяком М.И. Ржевским. Его войско на судах спустилось по Днепру и взяло у Очакова «крепостной острог», который был разрушен.

У турецкой днепровской крепости Ислам - Кермень русские ратники и украинские казаки шесть дней бились с конным войском крымских татар. Сражение закончилось тем, что крымчаки лишились отбитых у них конских табунов. Это было первое появление московской рати в низовьях Днепра.

Девлет - Гирей не оставлял своих помыслов относительно «поживы» за счет Московского царства. Летом 1569 года он со своей конницей стал союзником султанского полководца Касим - паши в походе на Астрахань. Поводом для похода стало то, что Астраханское ханство вошло в состав Русского государства.

Астраханский поход турок (20 тысяч) и крымских татар (50 тысяч) через южные задонские степи закончился полной неудачей. Подойдя к Астрахани, которую защищал небольшой русский гарнизон под начальством воеводы Карпова, османы не решились штурмовать крепость.

Султанская армия, простояв под Астраханью всего десять дней, начала отступление на Азов через степи Северного Кавказа. От болезней, голода и безводья, частых нападений закубанских черкесов османы потеряли до 70 процентов своего первоначального числа. До Азовской крепости дошло всего 16 тысяч человек.

Астраханская неудача сильно пошатнула ханское достоинство Девлет - Гирея. Тогда Девлет - Гирей решился утвердить свое властное положение среди подданных удачным набегом на русские пределы. Ему удалось осуществить задуманное с лихвой: набег конной армии крымского хана на Москву в 1571 году оказался на редкость удачен: город был сожжен. Такого страшного набега степняков Русь уже давно не знала.

В тот год в набег хан повел (по разным источникам) 100–120–тысячное конное войско, с огромной массой верховых лошадей и обозных верблюдов. Он знал, что южные рубежи Московского царства защищены слабо: шла Ливонская война, и основные силы русских находились далеко от берегов рек Оки и Угры.

Весной 1571 года «берега» занимала 50–тысячная рать воеводы И.В. Шереметева, которая отдельными полками и заставами занимала «перелазы» через Оку и Угру. Царь Иван Грозный, получив известие о начавшемся набеге, с отрядом опричников («опричным войском») подошел к Оке и занял позицию у Серпухова.

Хану удалось перехитрить противника: он двинулся по так называемому Свиному шляху, в стороне от позиций московского войска, и беспрепятственно «перелез» через Угру, оказавшись в тылу у полков воеводы Шереметева, защищавших берега Оки.

Такой вражеский маневр привел к «шаткости» в полках воеводы. Царь Иван Грозный со своим опричным войском оказался отрезанным от крепости Серпухов и отошел к Бронницам, и дальше - к Александровской слободе, имевшей крепостную ограду. Затем он «отъехал» в Кирилло - Белозерский монастырь.

Царские воеводы отступили от Оки к Москве. 23 мая они заняли оборонительные позиции в столичных предместьях. Вражеский удар ожидался по линии окраинной улицы Большая Ордынка. Здесь были поставлены две большие пушки, поразившие иностранцев своими размерами - «Кашпирева пушка» (вес - 19,3 тонны) и «Павлин» (вес - 16, 32 тонны).

Путь ханской коннице к Москве был открыт. 24 мая Девлет - Гирей подошел к городу, но штурмовать его не решился. Попытка прорваться к Московскому Кремлю по Большой Ордынке успеха не имела. Стоявший здесь большой полк воеводы князя Ивана Бельского отразил удар ханской конницы. Уличные бои не предвещали ничего хорошего незваным гостям из Крыма.

Крымчаки «разошлись» по окрестностям и пригородам Москвы и занялись привычным грабежом и «сбором» полоняников. Девлет - Гирей, среди прочего, приказал сжечь все хлеба, которые стояли еще не обмолоченными.

Столичные слободы были преданы огню в тот же день 24 мая. То есть, не сумев с налета взять огромный деревянный город, хан решил сжечь русскую столицу, используя для такого «зла» сильный ветер и сухую погоду. Москва выгорела за день полностью. От пожара уцелел только Московский Кремль благодаря своим не деревянным стенам. Но в нем взорвались погреба с «огненным зельем», то есть с порохом. От взрывов погибло много людей, а в двух местах обрушилась каменная крепостная стена. В огненном смерче погибли многие десятки тысяч горожан и ратников. Современники свидетельствовали, что Москву - реку в день 24 мая запрудили трупы людей, которые рискованно пытались найти в ней спасение от всепоглощающего огня.

Девлет - Гирей со своим войском, обременным военной добычей, ушел от горящей Москвы в тот же день 24 мая. Он получил известие, что к городу спешат от ливонской границы русские войска.

На обратном пути Девлет - Гирей разорил Рязанскую землю, превратив ее во многих местах в обезлюдевшую пустошь. Южнее Оки крымчаки разграбили 36 городов. Есть в истории сведения, что в набеге 1571 года Девлет - Гирей увел с собой в Крым, то есть в рабство, около 150 тысяч полона, по другим сведения - до 100 тысяч. Подавляющую их часть продали туркам.

В следующем году крымско - турецкое войско в 120 тысяч человек опять двинулось на Москву. Однако путь ему преградила 60–тысячная русская рать под командованием уже прославившего себя полководца воеводы Михаила Воротынского. Стороны сошлись в многодневной битве у села Молоди, в 60 километрах от Москвы (между Подольском и Столбовой).

Хан со своим войском сумел обойти вставшую на его пути полевую крепостицу русских («гуляй - город») и устремился было к Москве. Тогда воевода Воротынский снял полки с «берега» Оки и поспешил в преследование неприятеля. Вперед был послан полк конных ратников под командованием князя - воеводы Дмитрия Хворостинина. Он и настиг у села Молоди врага, смело атаковав ханскую конницу.

Подошедшие главные силы воеводы Воротынского преградили крымчакам и туркам путь к отступлению от Москвы. В состоявшейся битве войско Девлет - Гирея было разбито и бежало. По некоторым данным, хан Чингизид из своего 120–тысячного войска, уходившего в повторный набег на Москву, привел обратно в Крым всего 20 тысяч деморализованных воинов.

После этого страшного поражения Крымское ханство долгое время не могло восстановить свою военную силу. Чингизид умер в бесславии в 1577 году, терпя «срам от турского (султана)» и своих верноподданных, потерявших столь огромное число родных и близких.