Первый рабочий факультет. Рабочие факультеты Рабфаки после революции

Существовавшие с 1919 года до середины 1930-х годов.

Рабфаками также неофициально именовались подготовительные отделения вузов, создававшихся в -1980-е годы для целевого приёма рабочей и сельской молодёжи.

По общему правилу выпускники рабфаков зачислялись в вузы без вступительных экзаменов (либо в качестве таковых им засчитывались выпускные испытания на рабфаках).

Рабфаки после революции

Законодательное оформление системы рабфаков завершил декрет СНК РСФСР «О рабочих факультетах» от 17 сентября 1920 года. На рабочие факультеты принимались «рабочие и крестьяне в возрасте от 18 лет, делегированные производственными союзами , фабрично-заводскими комитетами, партийными отделами работы в деревне, волостными, уездными и губернскими исполкомами» (в формулировке БСЭ 1976 года - занятые физическим трудом, по командировкам предприятий, профсоюзов , партийных и советских органов) . Обучение на дневном отделении рабочего факультета было приравнено к работе на производстве (то есть срок обучения засчитывался в трудовой стаж); слушатели обеспечивались государственными стипендиями . В 1921/1922 учебном году на дневных рабфаках был установлен трёхлетний срок обучения, на вечерних - четырёхлетний.

Особое внимание уделялось подготовке национальных меньшинств, среди которых процент неграмотных в царской России был наибольшим. До 1924 года представители национальных меньшинств обучались преимущественно на рабфаках Москвы и Петрограда . Во второй половине 1920-х годов стали открываться национальные рабфаки и отделения при общих рабфаках.

В 1925/26 учебном году около 40 % мест при приёме в вузы было занято выпускниками рабфаков.

В 1930 году в РСФСР было 117 рабфаков (69 дневных, 48 вечерних) с 44930 студентами . К 1932/1933 учебному году в СССР работало уже более 1000 рабфаков, где обучалось около 350 тысяч человек . Многие рабфаки создавались при отраслевых вузах, что позволяло использовать в учебной работе оборудование, лаборатории и кабинеты и укрепляло связь рабфаков с высшей школой. С годами всё большее значение получали вечерние рабфаки, «где студенты не отрываются от производства, от рабочей среды, оставаясь связанными с производственной, общественно-политической, профессиональной жизнью своего завода, фабрики. Это преимущество вечерних рабфаков делает их более доступными для рабочих и обеспечивает дальнейшее развитие их, тогда как дневные рабфаки утрачивают своё значение по мере того, как дети рабочих и крестьян получают в 7-9-летних школах образование, достаточное для поступления в вузы» .

В конце концов, к середине 1930-х годов благодаря развитию системы общего и специального среднего образования в СССР необходимость в рабфаках стала отпадать, и они были упразднены.

«Рабфаки» 1970-х

В 1969 в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР «в целях повышения уровня общеобразовательной подготовки рабочей и сельской молодёжи и создания ей необходимых условий для поступления в высшую школу» в вузах страны были учреждены подготовительные отделения. И хотя старый термин «рабфаки» при этом в официальных актах не использовался, в неофициальной речи, а потом в вузовских документах и в СМИ он обрёл вторую жизнь, нередко употреблялся даже без кавычек.

Летопись рабочего факультета (1919-1936)

Январь, 16

Открытие при МГУ IV курсов подготовки рабочих и крестьян для поступления в вузы. Преподавали здесь преимущественно молодые университетские профессора. Возглавлял курсы препод. П.Н. Каптерев . Длительность обучения на них в зависимости от предварительной подготовки составляла 1–2 года. На курсы сразу записалось около 1500 человек. Обучение было бесплатным, учащиеся получали стипендию. Всего в Москве было открыто 45 таких курсов. Основание – решение коллегии НКП РСФСР.

(Из истории Московского университета, 1917–1941 гг. М., 1955. С. 153; Московский университет 1755–1930. Юбилейный сборник. Издание Парижского и Пражского Комитетов по ознаменованию 175-летия Московского университета. Париж, 1930. С. 203)

Сентябрь, 11

При университетах Республики учреждены «подготовительные курсы, как автономные учебно-вспомогательные учреждения, имеющие целью подготовку в кратчайший срок рабочих и крестьян в высшую школу». Основание – Постановление НКП РСФСР «Об организации рабочих факультетов при университетах» от 11 сент. 1919 г. Курсам присвоено название «Рабочие факультеты» («рабфаки»). На рабфаки принимались рабочие и крестьяне, представившие от фабричного комитета или от коммунистической ячейки «удостоверение в том, что принадлежат к классу рабочих или крестьян, не эксплоатирующих чужого труда, и что стоят на платформе Советской власти». IV курсы, существовавшие при Московском университете, были признаны рабочим факультетом. Открылось только вечернее отделение.

(Сборник декретов и постановлений рабочего и крестьянского правительства по народному образованию. Вып. 2 (с 7.11.1918 по 7.11.1919). С. 11–12)

Рабочий факультет был размещен на Моховой ул. в здании нынешнего факультета журналистики.

Октябрь, 5

На заседании бюро ячейки РКП(б) рабочего факультета обсуждался вопрос о создании самостоятельной организации РКСМ в университете. Организацию ячейки поручили Фёдору Гальперину и Ивану Апирину. Её членами стали 7 студентов-комсомольцев.

До начала 1919/20 уч. г. самостоятельных ячеек РКСМ в МГУ не было, но было 127 членов РКП(б) среди слушателей рабочего факультета, а также 32 члена РКСМ и 81 коммунист на факультете общественных наук. В февр. 1920 г. комсомольская ячейка насчитывала 33 человека (секретарь А.Г. Аршавский). К осени 1920 г. в её составе было 80 человек (рук. Берсин и Розин).

Октябрь, 8

Торжественное открытие рабочего факультета университета. На заседании выступили заведующий факультетом Н.А. Звягинцев и зам. наркома просвещения РСФСР М.Н. Покровский . Главными предметами преподавания на рабфаке являлись русский язык, математика, физика, химия, черчение, иностранные языки. Факультет имел 2 отделения: физико-математическое, слушатели которого готовились в высшие технические училища и на физико-математический факультет университета, и естественное, где велась подготовка к последующей учёбе на педагогических и естественных факультетах, а также в сельскохозяйственных институтах. Для поступления на первое отделение необходимы были твёрдое знание четырёх действий арифметики и хорошая грамотность. Не удовлетворяющие этому условию принимались на подготовительное отделение.

Первоначально на рабфаке был установлен двухгодичный срок обучения. Однако он оказался недостаточным для подготовки к поступлению в университет, к тому же обучение усложнялось непрерывным приёмом слушателей в течение всего учебного года. С 1921 г. по решению Всероссийского съезда рабочих факультетов приём стал проводиться один раз в год, были установлены новые сроки обучения: 3 года на дневном и 4 года на вечернем отделении.

(ЦМАМ, ф. 1609; оп. 8; т. 1, Историческая справка по рабочему факультету)

Ноябрь, 29

«Настоящим довожу до сведения Правления университета, что в помещениях, занимаемых рабочим факультетом, состояние уборных антисанитарное: засариваются трубы и вполне возможна полная остановка – замерзание канализации и водопровода вследствие того, что дрова, отпускаемые на отопление корпуса, идут на отопление кухни в столовой – в доме быв. кн. Гагарина. Экзекутор И.Д. Голубцов».

Декабрь, 27

«Правление университета в своем заседании от 25 декабря постановило временно предоставить в распоряжение рабочего факультета правую половину бывшего помещения Минералогического и Геологического кабинетов с необходимым оборудованием. В виду этого предлагается Вам выдать рабочему факультету необходимое ему количество предметов оборудования. Секретарь Правления экзекутору университета И.Д. Голубцову».

(ЦМАМ, ф.1609, оп. 1, ед. хр. 246)

Сентябрь, 17

Постановление СНК РСФСР «О рабочих факультетах» определило в качестве основной задачи рабфаков широкое вовлечение рабочих и крестьянских масс в стены высшей школы. Устанавливались новые формы комплектования рабочих факультетов слушателями. На рабфаки должны были приниматься «рабочие и крестьяне в возрасте от 16 лет, делегированные Союзами, фабрично-заводскими комитетами, партийными отделами в деревне, волостными, уездными и губернскими исполкомами, а также поступающие добровольно при условии предоставления рекомендаций от Народных комиссариатов или их местных органов или от каких либо из указанных организаций». Открывалось дневное отделение (утренний рабфак). Устанавливался трёхлетний производственный стаж как минимальный для поступления на факультет. В 1920 г. рабфак уже имел собственные физический, химический, биологический кабинеты и практикумы, кабинет черчения и библиотеку.

(Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. 1920. Ст. 381. С. 399–400; За пролетарские кадры. 1935. 3 янв.)

Октябрь, 3

Совет рабочего факультета организовал 3 отделения: физико-математическое, общественно-экономическое и естественноисторическое. Последнее разбивалось на 2 подотделения, одно с химическим уклоном, другое – с биологическим.

(ЦМАМ, ф. 1609, оп. 8, ед. хр. 5)

Октябрь, 26

Рабочему факультету присвоено имя М.Н. Покровского в ознаменование 25-летия научной и педагогической деятельности учёного. Основание – Постановление чрезвычайного заседания Коллегии НКП от 26 окт. 1920 г.

(ЦМАМ, ф. 1609, оп. 8, ед. хр. 1)

Июль, 1

Начала работу приёмная комиссия МГУ. Впервые был осуществлен массовый приём по новым правилам. В первую очередь принимались: а) окончившие рабочие факультеты; б) делегированные наркоматами, ВЦСПС, ЦК профсоюзов; в) члены РКП и комсомола по рекомендации своих организаций. Лица, не подпадавшие под эти категории, принимались в случае наличия свободных мест по личному заявлению. Предпочтение оказывалось абитуриентам, имевшим рекомендации партийных органов и губернских профсоюзных объединений. Медицинский факультет принимал на назначенные ему по разверстке вакансии всех окончивших рабочие факультеты вне всяких ограничений по возрасту. Для остальных факультетов устанавливался возраст от 18 до 30 лет. От абитуриентов требовалась общеобразовательная подготовка по программе рабфака. Испытательная комиссия обращала внимание на подготовку в области физики, математики и естествознания. В 1922/23 уч. г. для поступающих (за исключением выпускников рабфака) были введены испытания в форме коллоквиумов и письменных работ.

(ЦМАМ, ф. 1609, оп. 1, ед. хр. 378)

Июль, 13

«Постановлением Совета по делам Высшей школы Главпрофорба от 13 июля 1921 г. окончившие курсы рабочего факультета для зачисления в студенты вузов должны пройти через приёмные комиссии для учёта и приниматься без испытаний на любой факультет, независимо от того, по какому отделению рабфака они окончили курс... Зав. отделом Рабфаков Вихарев».

(ЦМАМ, ф. 1609, оп. 8, ед. хр. 1)

В течение 1921 года

Учебно-научная деятельность

Съезд работников рабочих факультетов поставил перед рабфаками новые задачи. Отмечалось, что «рабфак является органической частью высшей школы и основная часть студенчества, оканчивающая рабфак, должна влиться непосредственно в высшую школу». Срок обучения на рабфаке увеличен до 3 лет: организовывались подготовительные курсы (1 год); вводились двухгодичное общеобразовательное обучение (I и II курсы). II курс давал специальные знания сообразно различным факультетам университета.

Декабрь, 14

Циркуляр ЦК РКП(б) «О работе партийных организаций в вузах и рабфаках», в котором констатировалась «необходимость усиления идейного влияния партийных организаций на работу высшей школы». Подчёркивалось, что «партия должна пропитать своим идейным влиянием самую работу школы. Партийные организации должны принимать участие в подборе преподавательского состава вузов и рабфаков, в разработке и проведении новых методов преподавания, использовать студентов-коммунистов для организационной, агитационно-пропагандистской и культурно-просветительной работы как внутри партии, так и среди беспартийных».

(Директивы ВКП(б) и постановления Советского правительства о народном образовании за 1917–1947 гг. Вып. 2. М., 1947. С. 9–11)

Июнь

Рабочий факультет начал выпускать печатный журнал «Рабфаковец».

Февраль, 18

Декретом СНК РСФСР утверждено Положение о рабочих факультетах. Целью рабфаков, указывалось в Декрете, является подготовка к занятиям исключительно лиц из среды пролетариата и трудового крестьянства. Продолжительность обучения на дневных рабочих факультетах установлена в 3 года, на вечерних – в 4 года. Руководство факультетом осуществляет заведующий.

(Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. 1924. Ст. 190. С. 249–256)

Август, 22

Декретом СНК РСФСР на дневных рабочих факультетах установлена продолжительность обучения в 4 года.

(Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. 1925. Ст. 457. С. 721)

В течение 1927 года

МГУ в целом

На утренний рабочий факультет подано 537 заявлений, на вечерний 445. Выпуск 1927–1928 гг. составил 157 человек, из которых 137 поступили в вузы, 20 – в техникумы.

Март

Студенты рабочего факультета выделили 350 человек для работы по ликвидации неграмотности и обратились через университетскую газету с призывом поддержать их инициативу.

В течение 1928 года

МГУ в целом

На I курс поступили 1162 человека, в т.ч. 575 рабочих и их детей, 299 крестьян и их детей, 75 специалистов и их детей. Было подано 4414 заявлений. В числе поступивших 406 рабфаковцев и 36 фельдшеров, принятых без испытаний. На I курс Бюро юридического образования зачислены 350 человек.

Рабфак с момента создания (1919) сделал 8 выпусков: 1920 г. – 38 человек, 1921 г. – 186, 1922 г. – 182, 1923 г. – 463, 1924 г. – 402, 1925 г. – 340, 1926 г. – 241, 1927 г. – 182 человека и направил 2034 человека в вузы и 128 – в техникумы.

(Первый Московский государственный университет за первое советское десятилетие. 1917–1927 гг. М., 1928. С. 76)

Май, 5

Постановление ЦК ВКП(б) от 16 мая 1930 г. «О перестройке рабфаков по производственному признаку с прикреплением их к соответствующим вузам на правах самостоятельных отделений и с передачей в ведение соответствующих хозяйственных объединений и наркоматов».

Октябрь, 20

Университету присвоено имя М.Н. Покровского – «Московский государственный университет им. М.Н. Покровского». Основание – Распоряжение НКП РСФСР от 20 октября 1932 г.

(Бюллетень НКП РСФСР. 1932. №61. С. 2. Ст. 851; Бюллетени ВКВШ за 1937–1940 гг.)

Для студентов рабочего факультета учреждены 5 стипендий им. М.Н. Покровского.

(ЦМАМ, ф. 1609, оп. 1, ед. хр. 1506)

В течение 1932 года

МГУ в целом

После Постановления ЦК ВКП(б) об учебных программах и режиме в начальной и средней школе, все цикловые комиссии рабочего факультета вводят в план своей производственной работы вопросы о пересмотре и исправлении программ средней школы применительно к рабочему факультету и намечают ряд мероприятий для уничтожения ошибок типа: недостаточность, а иногда и отсутствие увязки между отдельными программами, наличие принципиальных ошибок в ряде программ, упрощенческо-вульгаризаторский подход некоторых составителей программ к своей задаче, недостаточность исторического подхода к программе по общественным наукам. С этого года «лабораторно-бригадный метод, получивший универсальность и приведший к некоторым извращениям в виде обезлички в учебной работе студентов и снижение роли преподавателя» уступает место такой форме организации учебной работы, которая включает в себя применение разнообразных методов обучения: лекцию, лабораторизацию, развернутую беседу, экскурсию, демонстрацию опытов, диапозитивы, кинофикацию.

Июль, 1

В связи с выполнением задач по регулированию социального состава студентов закрыто дневное отделение рабфака. Основание – приказ НКП РСФСР №492 от 30 июня 1936 г. В приказе говорилось «1. В настоящее время в связи с ростом выпускников из средней школы и большим притоком лиц со средним образованием, желающих поступить в университет, МГУ не нуждается дальше в существовании специального учреждения, подготавливающего ему контингенты. Освободившуюся учебную площадь передать в распоряжение МГУ для обеспечения нового приёма в университет… 3. Студентов II и III курсов дневного отделения рабфака в количестве 260 человек разместить по периферийным рабфакам системы Наркомпроса в счёт контингентов нового приёма 1936 г. 4. Управлению средней школы использовать освобождающийся коллектив работников рабфака им. М.Н. Покровского на работе в системе средней школы… Нарком просвещения А.Бубнов».

(ЦМАМ, ф. 1609, оп. 8, ед. хр. 506)

Июнь, 11

Приказом по МГУ №66 от 11 июня 1937 г. объявлен приказ НКП РСФСР №1396 от 6 июня 1937 г.: «В связи с тем, что рабфак им. М.Н. Покровского не имеет уже значения в комплектовании МГУ, приказываю:

2. Хозяйственное оборудование и библиотеку рабфака им. М.Н. Покровского передать МГУ. Оборудование кабинетов и лабораторий передать средней школе №93 Краснопресненского р-на г. Москвы… Нарком просвещения А. Бубнов».

(Архив МГУ, ф.1, оп. МГУ, ед. хр. 21, л.113)

Рабо"чие факульте"ты, рабфаки, в СССР общеобразовательные учебные заведения (или подразделения учебных заведений), осуществлявшие в 1920-1930-е гг. подготовку в вузы молодёжи, не получившей своевременно среднего образования. Правилами приёма в вузы, установленными декретом СНК РСФСР от 2 августа 1918, трудящимся было предоставлено право поступать в высшую школу и без документа об образовании. Новые правила привлекли в вузы большое число рабочих и крестьян. Недостаточный уровень общеобразовательной подготовки принятых в высшую школу обусловил необходимость организации специальных курсов для трудящихся, желавших получить высшее образование. В 1919 было принято постановление об открытии в Москве при вузах, школах и в качестве самостоятельных учреждений вечерних курсов по подготовке рабочих и крестьян в высшую школу. Первые учреждения типа Р. ф. возникли на базе таких курсов в 1919 при бывшем Коммерческом институте (ныне Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова) и затем при др. вузах Москвы. В сентябре 1919 Наркомпрос РСФСР принял постановление об открытии при университетах Р. ф. как автономных учебно-вспомогательных учреждений специальных курсов для подготовки в кратчайший срок рабочих и крестьян в высшую школу.

Система Р. ф. была законодательно оформлена декретом СНК РСФСР «О рабочих факультетах» от 17 сентября 1920. На Р. ф. принимались рабочие и крестьяне в возрасте от 16 лет, занятые физическим трудом, по командировкам предприятий, профсоюзов, партийных и советских органов; обучение на Р. ф. приравнивалось к работе на производстве; слушатели обеспечивались государственными стипендиями. В 1921/22 учебном году на дневных Р. ф. был установлен 3-летний срок обучения, на вечерних - 4-летний. До 1924 представители национальных меньшинств обучались преимущественно в московских и ленинградских Р. ф. Во 2-й половине 20-х гг. стали открываться национальные Р. ф. и отделения при общих Р. ф. В 1925/26 учебном году около 40% мест при приёме в вузы занимали окончившие Р. ф. К 1932/33 учебном году работало свыше 1 тыс. Р. ф. (около 350 тыс. чел.).

Р. ф. создавались при отраслевых вузах, что давало возможность использовать в учебной работе оборудование, лаборатории и кабинеты и укрепляло связь Р. ф. с высшей школой.

Во 2-й половине 30-х гг. в связи с развитием в стране общего и специального среднего образования Р. ф. стали утрачивать своё значение и поэтому были упразднены. Р. ф. сыграли значительную роль в осуществлении политики Коммунистической партии, направленной на демократизацию высшей школы и подготовку кадров рабоче-крестьянской интеллигенции. В 1969 в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР в целях повышения уровня общеобразовательной подготовки рабочей и сельской молодёжи и создания ей необходимых условий для поступления в высшую школу в вузах учреждены подготовительные отделения.

Н. В. Александров.

Судя по всему, рабфаковские курсы 24-летний абитуриент окончил не зря: уже 15 -го июля он заполняет Опросный лист для поступающих в ВУЗ, а 1-го сентября того же года получает зачётную книжку студента Московского Института инженеров коммунального строительства (в настоящее время этот ВУЗ не существует).

Таким образом, для обладателя этих документов, как и для тысяч советских молодых людей, рабфак стал настоящим трамплином в «большую жизнь». Впрочем, не исключено, что определённую роль в успешном поступлении жителя Евпатории в столичный ВУЗ сыграла именно крымская «прописка». В те годы Крымская республика считалась национальной автономией (многие названия на удостоверении дублируются на татарском языке), так что её представители могли иметь преимущественное право при поступлении в столичные институты.

http://humus.livejournal.com/3429285.html

У рабочей молодежи и взрослых того времени были огромные пробелы в образовании. Многие из них в своём обучении не пошли дальше начальной школы. А значит, нужно было подтянуть» будущих абитуриентов-рабочих до уровня знаний, необходимых для поступления.

Кстати, о самом Наркомпросе КрАССР следует рассказать подробнее. Новоиспечённый абитуриент Золотухин, как и тысячи других жителей Крыма, многим обязан этому ведомству. В те годы вопросами просвещения на полуострове заведовал Али Асанов, который занимал этот пост с 1930 по 1934 годы, но затем арестован и расстрелян 17 апреля 1938 года. Впрочем, такая же участь постигла и троих его предшественников - Мамута Недима, Рамазана Александровича и Биляла Чагара.

Должность народного комиссара просвещения Крымской ССР вообще была многострадальной - по сути, расстрельной. Как, впрочем, и само местное народное образование.

Как утверждает исследователь Диляра Абибуллаева, первый Народный комиссариат просвещения в Крыму был создан большевиками еще в марте 1918 года. Он тут же взял курс на реформирование местной системы образования. Возглавил наркомпрос молодой матрос-коммунист Иван Лазукин, который упразднил на полуострове учебные округа.

В апреле 1919 года, когда после освобождения Крыма от немцев была вторично провозглашена Крымская Советская Республика, местным наркоматом просвещения заведовал Павел Иванович Новицкий - меньшевик, лидер крымских социал-демократов. В ноябре 1920 года, когда Красная армия окончательно выбила войска Врангеля с черноморского побережья, гражданская власть на полуострове перешла к Крымскому Обкому РКП(б) и Ревкому. Председатель последнего — венгерский коммунист Бела Кун, «пламенный революционер» и большой сторонник Льва Троцкого, возглавил «красный террор», направленный на «очищение» Таврии от буржуазных элементов.

Бела Кун (крайний слева), Лев Троцкий (в центре) и Михаил Фрунце (второй справа) рассматривают карту Крыма

Крым захлебнулся в крови. Оставшихся на полуострове бывших белогвардейских офицеров, проверивших обещаниям Михаила Фрунзе не арестовывать их, а также священников, профессоров, представителей интеллигенции — брали ночами по домашним адресам поодиночке ночами и расстреливали безо всякого суда. Большую роль в развязывании террора сыграла и ставшая при Бела Куне секретарем Крымского обкома ВКП(б) другая «пламенная революционерка» Розалия Самуиловна Землячка (настоящая фамилия Залкинд, партийная кличка «Демон»). Именно ей принадлежат крылатые слова, сказанные в отношении бывших белогвардейских офицеров: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море».

Позже Бела Кун на собственной шкуре испытал все прелести красного террора, когда как троцкист был арестован и расстрелян 29 августа 1938 года. Розалия Землячка, впрочем, пережила и чистки, и войну и степенно умерла в 1947 году в возрасте 70 лет. За большие достижения в деле революции урна с её прахом до сих пор покоится по правую руку от Сталина в Кремлёвской стене.

В условиях развязанного в Крыму террора Павлу Новицкому, можно сказать, повезло. Его просто сняли с поста главы Наркомпроса и даже не арестовали, хотя он и был меньшевиком и интеллигентом. Возможно, на судьбе Новицкого сказался тот факт, что во время пребывания в Крыму белогвардейцев он дважды арестовывался контрразведкой Врангеля.

Новицкого отпустили, и он еще долго работал сначала редактором газеты «Красный Крым», затем преподавал в Таврическом университете, а с 1922 года перебрался в Москву, где работал в системе Народного комиссариата просвещения РСФСР.

Отъезд из Крыма спас Павлу Ивановичу жизнь. Во время партийных чисток 1934-35 года он как бывший меньшевик был исключён из ВКП(б), однако остался жив и вошел в советскую историю как талантливый фотограф, один из создателей объединения работников новых видов художественного труда «Октябрь» и преподаватель ГИТИСа, Литературного института имени А. М. Горького и Высшего театрального училища имени Б. В. Щукина.

Не всем его преемникам на посту главы Наркомпроса Крымской АССР так повезло.
Так. нового главу ведомства, одного из первых татар-коммунистов Исмаила Фирдевса (Керимджанов), по сути тормозившего курс партии на ликвидацию национальных систем образования в Крыму, сначала обвинили в мягкотелости, а в 1929 году арестовали и приговорили к 10 годам лагерей. Во время отбывания наказания на Соловках бывшего наркома осудили повторно, приговорили к смертной казни и расстреляли 27 октября 1937 года.

Другого представителя татарской интеллигенции на этом посту — Усеина-Вели Балича, боровшегося за сохранение преподавания на татарском языке и выступившего с инициативой восстановления в Крыму университета, в марте 1928 года сняли с поста, в июне исключили из партии с мотивировкой «за сокрытие своего контрреволюционного прошлого», а в январе 1929-го арестовали и отправили на 10 лет на Соловки, где он и сгинул.

Следующим комиссара просвещения Кр АССР был Мамут Недим - известный общественный деятель, театральный критик и редактор нескольких крымских газет. Он был одним из самых авторитетных руководителей культурного строительства на полуострове, последовательно защищал политику развития национального языка.

Но на посту наркомпроса Недим успел сделать немногое — его деятельность пришлась на начало масштабной кампании по «выявлению врагов по социальному происхождению и решительной борьбы с чуждыми идеологическими элементами и настроениями». В протоколе заседания комиссии КрымЦИКа по проверке работы наркомпроса от 17 октября 1929 года отмечено следующее: «Мамут Недим не ставил вопросов дифференциации национальной интеллигенции. Отношение к националистической интеллигенции - покровительственное». Комиссия рекомендовала снять Недима с должности, вынесла ему строгий выговор и послала на низовую работу.

За ним пришли 26 мая 1937 года, а 17 апреля 1938 года расстреляли. Его преемник — Рамазан Александрович, возглавивший Крымский наркомпросвет в 1929 году — пытался восстановить Крымский университет. Но восстанавливать университеты со старой профессурой советские власти не хотели, а новой, советской профессуры, ещё не было

В сентябре 1930 года Рамазан Александрович был переведен на работу в обком, но в мае 1934 года во второй раз назначен на должность наркома просвещения. Этот период ознаменовался погромом учебных заведений, увольнением преподавателей из числа крымских татар. В мае 1937 года Александровича сняли с должности «как участника буржуазной националистической группировки», затем исключили из партии, арестовали и расстреляли 17 апреля 1938 года.

В ту пору, когда рабочие курсы при Евпаторийской школе повышенного типа заканчивал владелец представленного в нашей коллекции удостоверения, наркомом просвещения Крымской АССР был видный педагог Али Асанович Асанов.

В этот период на полуострове развернулась борьба с «буржуазным национализмом», особенно татарским. Были раскрыты так называемые «буржуазно-националистические группы» Баймбитова, Алиханова и других, которых обвинили в подготовке свержения Советской власти с помощью интервенции. В пропаганде буржуазно-националистических идей в пединституте на факультете татарского языка и литературы был обвинен целый ряд талантливых преподавателей, которых позже приговорили к смерти.

В одном только 1933 году в Крыму было снято с работы 200 педагогов, из них половина — как классово чуждые, половина — как не справившиеся с работой. Но этого оказалось мало. В очередной раз «расстрельная команда» поднялась по ступенькам Крымского Наркомата просвещения. 20 апреля 1934 года Али Асанова сняли с поста наркомпроса за «нерешительность в борьбе с буржуазным национализмом». Спустя четыре года — 17 апреля 1939 года — его расстреляли.

Наконец, с апреля по июль 1937 года — в самый пик политических репрессий против крымскотатарской интеллигенции — должность наркома просвещения Крымской АССР занимал Билял Абла Чагар. Он часто был вынужденным исполнителем партийных директив, направленных против его соотечественников. Однако скоро и он сам стал жертвой этих директив. В конце июля 1937-го его уволили «в связи с имеющимися данными о принадлежности к буржуазной националистической организации». В сентябре исключили из партии как «врага народа» и 17 апреля 1938 года поставили к стенке.

Наши читатели, наверное, уже обратили внимание на эту зловещую дату — 17 апреля 1938 года. Это одна из самых мрачных дат в истории Крыма. В этот день во дворе Симферопольской тюрьмы НКВД по обвинению в «национализме» были расстреляны сотни видных деятелей крымско-татарской интеллигенции, среди которых художник, искусствовед, бывший директор Бахчисарайского музея Усеин Боданинский, историк и филолог Осман Акчокраклы, поэт и литературовед Абдулла Лятиф-заде, писатель Асан Сабри Авазов и сотни других, чьи имена так и останутся неизвестными.

Описанные выше факты позволяют получить представление о том, в какой атмосфере работал Наркомат просвещения в Крыму.

Тем удивительнее тот факт, что работа по созданию национальных кадров здесь не прерывалась ни на минуту. Если взглянуть на удостоверение Николая Золотухина, можно обратить внимание на абзац, в котором указано, что этот документ дает его обладателю право «поступления без приемочных испытаний в ВУЗы и ВТУЗы страны».

Таким образом, отсидевший всего год за партой рабфака Николай становился привилегированным человеком с путевкой в большую университетскую жизнь, какую в ту пору имели далеко не все.

1930-е. Учащиеся ярославского рабфака. Фото с сайта http://humus.livejournal.com/3429285.html

Надо сказать, что рабфаки были уникальным советским изобретением, которое могло появиться только в молодой пролетарской республике. Спорить о том, насколько оно оказалось полезно или вредно, можно долго. В первые годы своего существования советская власть остро нуждалась в специалистах самого разного профиля — и тут рабфаки, безусловно, очень помогли. Ускоренными темпами они выпускали со своих конвейеров абитуриентов, «готовых» для получения профессионального образования в вузах, нередко без всякого отбора и экзаменов.

Первоочередной задачей в сфере народного образования большевики с самого начала считали обязательную пролетаризацию студенческих масс. Уже в августе 1918 года В.И. Ленин подписал декрет «О правилах приема в высшие учебные заведения», который привел в полное недоумение университетскую общественность.

Приведем выдержки из этого документа: «Каждое лицо, независимо от гражданства и пола, достигшее 16-ти лет, может вступить в число слушателей любого высшего учебного заведения без представления диплома, аттестата или свидетельства об окончании средней или какой-либо школы. Воспрещается требовать от поступающих какие бы то ни было удостоверения, кроме удостоверения об их личности и возрасте. Все высшие учебные заведения Республики открыты для всех, без различия пола. За нарушение указанного Постановления все ответственные лица подлежат суду Революционного Трибунала.

Произведенный на основании аттестатов или конкурсных экзаменов приём в число студентов первого курса на предстоящий 1918/19г. объявляется недействительным».

Другими словами, преподавателей обязали принимать в вузы рабочую и сельскую молодежь, закрывая глаза на отсутствие у нее способностей к наукам, низкий уровень подготовки или даже полное ее отсутствие. Под лозунгом «завоевания высшей школы» началось массовое зачисление в институты «рабочих от станка».

Надо сказать, что рабоче-крестьянская молодежь оказалась жадна до знаний, в получении которых царским режимом ей было отказано в силу социального происхождения. Далеко не всем парням и девушкам довелось закончить даже начальную, не говоря уже о средней школе

И вот с таким скудным багажом знаний молодежь со всей страны устремилась в большие города за высшим образованием. «Среди нас были люди самой различной степени подготовленности, различного возраста, различного жизненного опыта. Очень немногие имели за плечами семилетку, большинство закончило только сельскую школу или школу фабзавуча, а иные всего лишь ликбез.

Доходило до анекдотов. Спрашивает однажды преподаватель на уроке биологии студента:
— Какая кровь у лягушки?
— У лягушки-то? — задумывается студент. — А вон как у Мишки рубаха.
А рубаха у рядом сидящего Мишки — зеленая», — вспоминала студентка Уральского государственного университета М. Ожегова-Семенова.

В общем, вчерашним красноармейцам, матросам, пахарям и кузнецам гранит науки оказался не по зубам. Положение надо было спасать. И тут как нельзя кстати пришлась инициатива главного советского историка тех лет Михаила Покровского.

Он предложил создать школу, которая стала бы промежуточным этапом между средней и высшей ступенями образования. Идея пришлась по душе новой власти. Для рабоче-крестьянской молодежи вскоре стали открывать специальные курсы предподготовки, на которых ей давали общие знания, необходимые для обучения в вузе хотя бы на начальном этапе. Эти курсы и стали называться «рабочими факультетами», а проще — рабфаками.

Именно они должны были выполнить социальный заказ на подготовку студентов из рабочей и крестьянской среды для университетов и институтов. Задачу рабфаков нарком просвещения А.В.Луначарский определял так: «Значение рабфаков заключается в том, что они не только предназначены для пополнения первого курса различных высших учебных заведений нормально подготовленным элементом при слабом функционировании средней школы, но и для облегчения пролетариату фактически завоевать эти высшие школы для себя. Рабфак есть канал, приспособленный к проникновению в университеты фабрично-заводских рабочих».

Картина "Первый рабфак". Художник Леонид Кривицкий

Первый такой факультет открылся 2 февраля 1919 года при Московском коммерческом институте (ныне Российский экономический университет им. Г.В.Плеханова). Опыт показался удачным. Уже в сентябре того же года появилось постановление ЦИК, законодательно закрепившее создание рабфаков. Советская власть всячески поощряла организацию подготовительных факультетов, особенно вечерних, при крупных промышленных предприятиях и колхозах.

В начале 1921 года в Москве и еще 33 городах страны функционировало уже 59 рабфаков, на которых обучалось около 25,5 тысяч студентов. Свой рабфак был даже в трудовой колонии для беспризорников имени Максима Горького, где работал автор «Педагогической поэмы» Антон Макаренко, всячески поощрявший тягу своих подопечных к знаниям. А уже в начале 1924-25 учебного года в РСФСР насчитывалось 87 рабфаков, готовивших в вузы 35 тысяч студентов. По социальному составу 63% из них были рабочими, 25% — крестьянами. 29% являлись членами РКП(б), 28% — комсомольцами.

Для того чтобы поддержать студентов рабфаков, Наркомпрос РСФСР выделил для них 25000 стипендий из общего количества в 47000 стипендий, предназначенных для студентов всех советских вузов. Чувствуете особое отношение к студентам рабочих факультетов? Рабфаковцы его тоже чувствовали, ведь они прошли серьезный классовый отбор.

Поступающий на рабфак должен был быть не моложе 16 лет, иметь образование в объеме 4 классов I ступени и не менее 1 года производственного стажа. Но главное, у него должно быть подходящее социальное происхождение - пролетарское или крестьянское. И никаких дворянских корней или интеллигентских кровей. Разумеется, в биографии будущего рабфаковца не могло быть позорных пятен вроде раскулаченных или эмигрировавших родственников. Постепенно необходимый для поступления на подготовительные курсы трудовой стаж стали увеличивать — соответственно, менялся и средний возраст рабфаковцев. Так, абитуриенты 18—20 лет, прежде чем поступить на рабфак, должны были проработать не менее 3-х лет, а рабочие 25-30 лет завоевывали право обучения на курсах уже 6-летним трудовым стажем.

Лица нефизического труда, т.е. служащие, принимались на факультет по остаточному принципу — только при наличии свободных мест и комсомольского стажа.

Для многих сельских парней и девушек приглашение на учебу в рабфак стало самым ярким и наиболее значимым событием в жизни. «Старинное село Усть-Кишерть прилепилось в излучине Сылвы, в самом центре Уральских гор. Здесь я родилась, жила в няньках, батрачила, работала на железной дороге. Здесь окончила четырехгодичную сельскую школу. Здесь же вступила в комсомол. За двадцать лет ни разу не бывала нигде дальше Кунгура — в восемнадцати вёрстах от нашего села.

Однажды прибежала я с работы, дома лежит записка. Мне предлагается срочно явиться в райком комсомола. Взволнованная необычным вызовом, пришла. Здесь уже собралось несколько девчат и парней. Секретарь райкома комсомола сообщил, что нашему району выделены путевки на учебу, на рабфак. Путевки вручили двенадцати комсомольцам, среди них и мне. И вот теплым вечером конца лета я приехала в незнакомый Свердловск, впервые так далеко от дома. В руках у меня зелененький сундучок, с какими в старину езживали паровозные машинисты. К сундучку веревкой приторочена подушка, обернутая одеялом из домотканных половиков. Насилу разобралась, как мне добраться до общежития рабфаковцев. Впервые в жизни взгромоздилась с сундуком своим на мягкое сиденье автобуса. И этот автобус, и улицы, проносящиеся за окном, казались мне волшебными, сказочными, полными неведомых чудес. Так началась моя новая жизнь», — рассказывает студентка рабфака М. Ожегова-Семенова.

Редакция студенческой газеты

Свои рабфаки появились и в Крыму.

Первые такие курсы открылись при университете Симферополя 21 февраля 1921 года. В том же году подготовительные факультеты заработали в Севастополе и Керчи, позднее в Ялте и Евпатории - печать последнего как раз и красуется на бланке удостоверения из нашей коллекции.

Алушта. 13 июня 1935 года. 1-й курс Крыммедрабфака. Фото с сайта http://hatira.ru/

В 1931 году в Крыму насчитывалось уже 8 рабфаков. Под гостиницы для студентов на полуострове использовали заброшенные царские гостиницы. Как правило, они были холодные и сырые, в одной комнате проживало до 15 человек. В неурожайные годы студенты получали плохо выпеченный хлеб с добавлением соломы, на обед — только перловую кашу.

В сентябре 1929 года заведующий рабфаком Чешмеджи обращался в Наркомпрос Крыма с просьбой о помощи: «В общежитии в среднем на студента приходится 5 м2, т.е. ниже минимально установленных норм в 2 раза; средняя температура в отопительный сезон 8-10°. Совершенно отсутствуют постельные принадлежности. Все это отражается особенно тяжело на красноармейцах, малоквалифицированных рабочих, батраках, процент коих среди студенчества в настоящее время высок. Обеспеченность мебелью: на 450 человек, живущих в общежитиях, имеются: кроватей 110 шт., топчанов 280 шт., всего 320 штук (60 человек спят на полу); шкафов (вещевых) 17 шт., табуреток 200 штук, стульев, умывальников вовсе нет (студенты моются в общей умывальной, где вода зимой замерзает)».

Судя по всему, в очень непростых условиях получал знания студент евпаторийского рабфака Николай Золотухин.

Раздача обеда в студенческом общежитии. Петроград, 1920-е годы.

Но не только крымским рабфаковцам приходилось туго. Сложностей в период разрухи и голода хватало во всех регионах страны. Чаще всего трудности в быту рабфаковцы преодолевали вместе. «При получении стипендии тут же отдавали часть денег старосте. Установили дежурства. Очередная дежурная обязана была не только поддерживать чистоту в комнате, но и, получив определенную сумму от старосты, закупать продукты и готовить еду на всю «коммуну». Каждая из нас, вступив на дежурство, старалась накормить подруг как можно сытнее, вкуснее и дешевле. Но и это не было последней ступенью «обобществления» средств. Каждый месяц, в день получки стипендии, мы обсуждали на общем собрании: кому и что покупать из обуви и одежды. Деньги выделяли в первую очередь тем, кому было совершенно необходимо пополнить гардероб — ботинки ли «каши просят» или последняя будничная кофтенка прохудилась, разлезается по всем швам», — вспоминают посетители рабочих курсов.

1930-е. Учащиеся ярославского рабфака. Фото с сайта http://humus.livejournal.com/3429285.html

Учились рабфаковцы старательно. Государство победившей пролетарской диктатуры пристально следило за усердием слушателей подготовительных курсов и не собиралось давать бесплатное образование лоботрясам и идеологически чуждым элементам. В городских архивах Санкт-Петербурга хранятся документы одного из рабфаков, из которых следует, что «учащиеся, пропустившие без уважительных причин 3 дня в течение месяца, без усердия относившиеся к учебе, подлежали исключению». Или вот такой повод для отказа в последующем поступлении в университет: «Учебное бюро, обсуждая результаты групповых собраний, постановило: Лапицкого, хотя и успевающего, но идеологически безнадежно чуждого Рабфаку, выпустить со свидетельством об окончании без направления оного в вуз». Разумеется, для безнадежного Лапицкого с такой справкой все двери были закрыты.

Продолжение -

К середине 20-х годов постепенно начал меняться социальный состав студентов рабфаков. Представителей интеллигенции из числа служащих, допущенных поначалу к учебе, вскоре стали вытеснять из-за парт.

В 1922 году за «непролетарское происхождение» специальная комиссия исключила более 4 тысяч студентов рабочих факультетов. И такая тенденция сохранялась вплоть до закрытия курсов. Если в 1919 году на рабфаки допустили 28% служащих, то к 1928 году их осталось только 8%.

«В приемной рабфака среди простых рабочих и крестьян толпились вкрадчиво-вежливые пареньки и грациозные мамзельки, направленные на рабфак чьей-то щедрой рукой. Но только небольшая часть их проскакивала сквозь шипы приемной комиссии, а впоследствии и они отсеивались густым решетом рабфаковского коллектива», — вспоминал бывший рабфаковец Уральского государственного университета им.Горького В.Молчанов. Только верный оплот советской власти — пролетариат — должен был составить основу образованного слоя в СССР, стать новым типом интеллигента советского разлива.

Не удивительно, что к началу 30-х годов руководство страны довело количество учащихся рабочего происхождения на индустриальных рабфаках до 90 %.

1930-е. Учащиеся ярославского рабфака. Фото с сайта http://humus.livejournal.com/3429285.html

«Чуждые элементы» отсеивали не только среди рабфаковцев, но и среди их преподавателей. Так, 17 октября 1929 года заведующему Крымским рабфаком Чешмеджи была дана следующая характеристика: «В руководстве наблюдается хвостизм. Национальную политику ведёт нетвёрдо, идёт по линии наименьшего сопротивления… Идеологически не совсем выдержан. С работой может справляться под усиленным руководством».

А один из самых квалифицированных преподавателей Крымского рабфака Байрашевский (единственный татарин из 38 преподавателей) получил такую характеристику: «Бывший прапорщик, из дворян. Из НКП ушел по личному желанию… Тип крайне сомнительный». К сожалению, на первом месте тогда были не деловые и личные качества педагога, не его профессионализм, а «идеологическая выдержанность». Преподавателей старой школы, представителей дореволюционной русской педагогики увольняли, а их место занимали молодые идеологически правильно подкованные учителя.

Советская молодежь, севшая за парты рабфака, уже имела немалый жизненный опыт, нередко революционный или фронтовой, чувствовала себя гегемоном в пролетарском государстве, смотрела на многое свысока. Так что преподавателям зачастую приходилось непросто с такими студентами. Очень красноречивы в этом смысле воспоминания преподавателя рабфака при Уральском госуниверситете Агнии Даниловой: «Председатель профкома студент Анфилофьев в ответ на моё замечание по поводу орфографических ошибок в его работе сказал, смотря на меня с сожалением: «И чего Вы, Агния Ивановна, напрасно беспокоитесь: ведь орфографию-то в апреле отменят».

Помню и такой случай. В группе, где было много фронтовиков, один из них написал с ошибкой в инфинитиве глагол «учиться». Написал без «ь» и не соглашался исправить ошибку, а обратился к аудитории: «Голоснём, ребята». И сказал это совершенно серьезно. Правда, большинством студентов это предложение было встречено веселой насмешкой». А ведь вполне могли и «голоснуть».

Тем временем, безудержное разрастание сети рабфаков на фоне острой нехватки высококвалифицированных преподавательских кадров и материально-технических средств со временем привело к падению уровня образования выпускников курсов.

О том, насколько слабой была подготовка самих рабфаковских учителей пишет в своих мемуарах Лея Трахтман-Палхан: «Был у нас учитель математики, совсем не владевший своим предметом. Я очень хотела знать алгебру, но он не мог объяснить ни одной формулы. Он начинал сразу с задач и, когда кто-нибудь из учеников задавал вопрос, советовал обратиться за помощью к товарищу. В этой связи он рассказывал, что и сам был слабым учеником в институте, но товарищи по курсу помогали ему. И в результате он - учитель математики. Он был похож на больного туберкулезом. Возможно, из-за плохого здоровья он и решил стать преподавателем. В его время рабочего происхождения было достаточно, чтобы поступить в педагогический институт. На наше счастье, он учил нас только на первом курсе».

Или, например, такие признания рабфаковцев: «Русский язык наш поток не изучал. Считалось, что правописание мы освоим, когда много читать будем». Или: «До 1932 года у нас был бригадный метод обучения - все экзамены за всех сдавал бригадир».

Большой процент отсева рабфаковцев из-за хронической неуспеваемости, низкий уровень знаний выпускников рабочих курсов вскоре вынудил государство заняться реорганизацией системы народного образования.

Со второй половины 30-х годов все большую роль в процессе предвузовской подготовки рабоче-крестьянской молодежи начинают играть общеобразовательные школы, а учебные программы рабфаков стали строиться на той же основе, что и в десятилетках. Постепенно и сами подготовительные курсы начали превращаться в те же средние школы — необходимость в отдельных рабочих факультетах попросту отпала. Количество рабфаков стало неуклонно сокращаться и перед Великой Отечественной войной они были полностью упразднены. Последний из них закрылся 1 октября 1941 года.

Немало всемирно известных советских изобретателей и академиков начинали свою профессиональную учебу с рабфака. Так, в конце 30-х годов Буйнакский медрабфак закончил будущий хирург-ортопед, академик РАН Гавриил Илизаров. Это он изобрел устройство, который в народе по ошибке называют «аппаратом Елизарова». Благодаря рабфаку в 1936 году смог поступить в Тульский механический институт будущий знаменитый оружейный конструктор Николай Макаров. Неизвестно, как сложилась бы судьба Павла Мельникова, если бы не рабфак, после которого он в 1930 году поступил на геолого-разведочный факультет Ленинградского горного института. Академик Мельников посвятил свою жизнь освоению Севера и развитию молодой науки — геокриологии. Нобелевский лауреат Михаил Шолохов уже после того, как были напечатаны его первые фельетоны и рассказы, ощущая нехватку образования, тоже пытался поступить на рабфак. Но ему помешало отсутствие необходимого трудового стажа и комсомольской путевки. А в 1924 году по комсомольскому направлению на Пречистенский рабфак Москвы попал Михаил Суслов. Рабфаковская подготовка помогла будущему главному партийному идеологу поступить в Московский институт народного хозяйства им. Плеханова. На самую вершину советского политического олимпа вознесся и выпускник рабфака Донтехникума Никита Хрущев.

Никита Сергеевич Хрущев в центре) студент рабфака

Однако закрытие рабфаков не уничтожило саму идею доподготовки рабочей молодежи для поступления в ВУЗ. Не случайно уже в эпоху «развитого социализма» в СССР появился некий аналог рабфаков — подготовительные факультеты при вузах, готовившие к поступлению «производственников». Эти курсы даже называли по-старинке «рабфаками», однако они сильно отличались от своих прототипов.

В 70-е годы они давали возможность поступить в вуз тем, кто не имел хорошего аттестата. Этой возможностью воспользовался, например, журналист и ведущий Владислав Листьев, закончивших в 70-х годах рабфак и поступивший затем на международное отделение факультета журналистики МГУ. Декан философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова Владимир Миронов тоже, кстати, из рабфаковцев.
Теперь мы можем поближе познакомиться с Николаем Золотухиным. В этом нам поможет еще один документ из нашей коллекции — опросный лист для поступающих в высшее учебное заведение, который Николай Иванович заполнил 15 июля 1932 года, т.е. спустя пять дней после выдачи ему вышерассмотренного удостоверения об окончании рабфака.

Анкета завизирована по месту работы заполнившего ее Золотухина — в административной части Научно-испытательного зенитного полигона РККА в Евпатории. Подпись визировавшего лица, к сожалению, неразборчива. Существенно истрепавшийся за 80 с лишним лет бланк, заполненный фиолетовыми чернилами, поведал нам о том, что Николай родился в 1908 году, т.е. на момент окончания рабочих курсов ему было 24 года. С национальностью «русский» ему наверняка жилось в Крыму легче, чем представителям национальных меньшинств - тем же татарам или этническим немцам, например.

Из документа также понятно, что Золотухин работал на зенитном полигоне пожарным техником чуть более двух лет. В графе «отношение к воинской обязанности» Николай указал «льготник второго разряда». Льгота ему была предоставлена, видимо, в связи с тем, что он являлся единственным кормильцем в семье и имел на иждивении мать.

Биография холостяка Николая Золотухина похожа на биографии тысяч молодых людей той поры. Выходец из рабочей среды, работал, учился на рабфаке после семилетки, работал грузчиком, состоял в профсоюзе, выполнял общественную нагрузку, собрался получить высшее образование.

К таким, как он, у советской власти не было претензий, их не подозревали в идеологической чуждости. Странно только, что Николай Иванович к своим 24 годам не только не вступил в партию, но даже не стал комсомольцем. Есть и другие нестыковки. Золотухин работал пожарным техником, но жалование получал, как указано в опросном листе, по 4-ой категории среднего начсостава. Все-таки 165 рублей — довольно высокий ежемесячный доход для молодого человека без высшего образования. Эта сумма была заметно выше средней зарплаты в стране — в 1932 году она составляла 102 рубля.

В общем, Николай неплохо устроился, если учесть, что к этому времени число безработных в СССР, как указывает газета «Пролетарий» за 2 июля 1932 года, перевалило за миллион. К ещё одной загадке отнесем членство пожарного техника в профсоюзе металлистов. В разные годы в нем состояли работники тяжелой, транспортной, автомобильной отраслей машиностроения.

Всего в анкете 21 вопрос, и Николай оставил без ответа только те, что касаются участия поступающего в Гражданской войне и его дореволюционного стажа - такового в силу возраста у Золотухина просто не было. Адрес постоянного места жительства Николая и адрес доставки документов в опросном листе совпадают - город Курск, улица Чумаковская, дом 53. Этот дом в Курске стоит и поныне.

Следующий документ — зачетная книжка студента Московского Института инженеров коммунального строительства — доказывает, что Николай Иванович не зря целый год учился на рабфаке. Амбициозный пожарный техник выбрал для получения высшего образования столичный вуз и поступил в него. Зачетка дает нам возможность увидеть бывшего рабфаковца Золотухина. С черно-белого снимка на нас смотрит молодой человек с аккуратной стрижкой. Но более всего удивляет его одежда - отличный серый костюм и белая сорочка с галстуком. Похоже, он и правда неплохо зарабатывал. Из записи на первой странице следует, что Николай поступил в МИИКС 1 сентября 1935 года. Возникает логичный вопрос: почему же рядом с фотографией размещена выписка из постановления СНК и ЦК ВКП (б) от 23 июля 1936 года?

Зачетная книжка

Этому несоответствию нашлось логичное объяснение. Оказывается, 25 октября 1935 года вышло постановление Совета Народных Комиссаров СССР об утверждении единой формы студенческого билета и зачетной книжки. Согласно этому документу, зачетки студентов вузов первых трех курсов подлежали обмену на формат нового образца в срок до 5 февраля 1937 года. А отметки о сданных ранее экзаменах и зачетах переносились из учебной ведомости.

Наш артефакт и является зачетной книжкой нового образца, в которую, согласно постановлению, перенесли все оценки студента Золотухина, полученные им по итогам первых двух курсов. Правда, до 5 февраля 1937 года обменять все зачетные книжки в Московском институте инженеров коммунального строительства не успели. Николай Золотухин, например, получил новую зачетку только к началу 1938 года, а его оценки за летнюю сессию 1937 года по-прежнему сопровождаются записью о перенесении из учебной ведомости. Осмелимся предположить, что деканат перенес не все отметки из ведомости - вряд ли студенты МИИКСа в конце первого курса сдавали только один экзамен по химии. Кстати, за бланк новой зачетной книжки студенты платили сами. Он обошелся им в один рубль.

Из того же постановления от 25 октября 1936 года выясняется, что еще при наборе в типографии в зачетную книжку вносились обязательные дисциплины, и оставлялись пустые строки для факультативных предметов.

Судя по зачетке Николая, в средине 30-х годов студенты первого курса советских технических вузов должны были изучать политэкономию, высшую математику, физику, химию, графику, иностранный язык и сдавать зачет по физкультуре.

На втором курсе к этим дисциплинам добавлялись теоретическая механика и сопромат, военное дело, строительные материалы, геодезия и геология. Далее каждый вуз добавлял свои профильные дисциплины. В МИИКСе это были машиноведение, электротехника, черчение, рисование, история архитектуры, статика сооружений, строительные работы, каменные конструкции, железобетонные конструкции, жилые конструкции, техническая эксплуатация, учет и отчетность. В общем, все, что нужно знать будущему инженеру-строителю.

В документе почему-то не указано, на каком именно факультете обучался студент Золотухин. Можно было бы предположить, что это отделение, готовящее пожарных техников. Во-первых, эта специальность указана в опросном листе Николая. Во-вторых, именно в институтах инженеров коммунального строительства, коих в СССР было несколько (Московский Институт Инженеров Коммунального Строительства — МИИКС, Ленинградский — ЛИИКС, Казанский — КИИКС, Свердловский — СИИКС), на санитарно-технических факультетах готовили специалистов для пожарной охраны.

Однако проанализировав перечень учебных дисциплин, изученных Золотухиным, мы не нашли ни одного предмета, хоть как-то связанного с пожарным делом. Зато обнаружили много дисциплин, необходимых будущему строителю. И тут стоит обратить внимание на три года, которые странным образом «выпали» из биографии Николая Ивановича. Ведь анкету для поступления в вуз он заполнил летом 1932-го, а в МИИКС поступил только в 1935-ом.

Почему Золотухин не поехал учиться в Москву сразу по окончании евпаторийского рабфака? И почему выбрал другую специальность? Можно предположить, что за это время изменилось семейное положение Николая, его место работы и жительства. Но гораздо более вероятным нам представляется другой вариант развития событий. Выпускники рабфаков получали путевку с места работы для поступления в конкретный вуз, для получения той специальности, которая требовалась предприятию.

Если же рабфаковцы выбирали другой институт, они были обязаны отработать 2-3 года на производстве и только потом садиться за студенческую парту. Похоже, что профессия пожарного не очень привлекала Николая, поэтому он и выбрал более долгий, но все же свой путь и получил в итоге строительную специальность.

Как это не удивительно, но про сам Московский Институт инженеров коммунального строительства известно немногое - о нем даже Википедия не знает. Работал он в ту пору, когда в отечественном образовании шли постоянные перемены. В 1930 году вузы были переведены в ведомственное подчинение и разделялись по отраслевому принципу. Многие отраслевые институты вырастали из факультетов крупных вузов. Примерно тогда и образовался МИИКС. Правда, так и не понятно, на базе чего он возник и какое из нынесуществующих высших учебных заведений можно считать его преемником. Из обрывочных сведений, почерпнутых из редких архивных документов, биографий бывших студентов и преподавателей, можно сделать вывод, что просуществовал МИИКС недолго — уже в 1947 году институт был расформирован. В воспоминаниях бывшего директора МАДИ мы нашли запись о подписанном им приказе.

Из документа следует, что в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 9 сентября 1947 года для размещения Московского автомобильно-дорожного института было отведено учебное здание бывшего Московского Института инженеров коммунального строительства по адресу Тверской-Ямской переулок, 17 (сейчас улица Гашека, здание не сохранилось). Из того же приказа выясняется, что часть студентов МИИКСа была переведена в МАДИ, а студенты МАДИ, не обеспеченные жильем в Москве, распределялись в другие вузы. В общем, время было, действительно, трудное. Кое-что удалось узнать, изучив истории других московских вузов. Как оказалось, заочное отделение расформированного МИИКСа с подготовкой по пяти специальностям в том же 1947 году было передано Московскому заочному институту силикатов и стройматериалов (МЗИСТРОМ). Сейчас это Московская государственная академии коммунального хозяйства и строительства (МГАКХиС).

Приходится признать, что в 20-30-е годы система отечественного образования претерпела массу изменений, зачастую неоправданных и очень сомнительных. Только к середине 30-х в СССР восстановили, наконец, отмененные в 1918 году ученые степени и звания, вернули защиту диссертаций и дипломных работ.