Страшная судьба женщин-пленниц во время вов. Как жили советские военнопленные Великой Отечественной войны (8 фото) Освобождены из плена после вов списки

Многие советские женщины, служившие в Красной Армии, готовы были покончить с собой, чтобы не попасть в плен. Насилие, издевательства, мучительные казни – такая судьба ждала большую часть пленных медсестер, связисток, разведчиц. Лишь немногие оказывались в лагерях военнопленных, но и там их положение зачастую было даже хуже, чем у мужчин-красноармейцев.

Во время Великой Отечественной в рядах Красной Армии сражалось более 800 тысяч женщин. Немцы приравнивали советских медсестер, разведчиц, снайперов к партизанам и не считали их военнослужащими. Поэтому германское командование не распространяло на них даже те немногие международные правила обращения с военнопленными, которые действовали в отношении советских солдат-мужчин.

Советская фронтовая медсестра.
В материалах Нюрнбергского процесса сохранился приказ, действовавший на протяжении войны: расстреливать всех «комиссаров, которых можно узнать по советской звезде на рукаве и русских женщин в форме».
Расстрел чаще всего завершал череду издевательств: женщин избивали, жестоко насиловали, на их телах вырезали ругательства. Тела нередко раздевали и бросали, даже не задумываясь о погребении. В книге Арона Шнеера приведено свидетельство немецкого солдата Ганса Рудгофа, который в 1942 году увидел мертвых советских санитарок: «Их расстреляли и бросили на дорогу. Они лежали обнаженные».
Светлана Алексиевич в книге «У войны не женское лицо» цитирует воспоминания одной из женщин-военнослужащих. По ее словам, они всегда держали для себя два патрона, чтобы застрелиться, а не попасть в плен. Второй патрон – на случай осечки. Эта же участница войны вспоминала, что произошло с пленной девятнадцатилетней медсестрой. Когда ее нашли, у нее была отрезана грудь и выколоты глаза: «Ее посадили на кол… Мороз, и она белая-белая, и волосы все седые». В рюкзаке у погибшей девушки были письма из дома и детская игрушка.

Известный своей жестокостью обергруппенфюрер СС Фридрих Еккельн приравнивал женщин к комиссарам и евреям. Всех их, согласно его распоряжению, полагалось допрашивать с пристрастием и затем расстреливать.

Женщины-военнослужащие в лагерях

Тех женщин, кому удавалось избежать расстрела, отправляли в лагеря. Там их ожидало практически постоянное насилие. Особенно жестоки были полицаи и те военнопленные-мужчины, которые согласились работать на фашистов и перешли в лагерную охрану. Женщин часто давали им «в награду» за службу.
В лагерях зачастую не было элементарных бытовых условий. Заключенные концлагеря Равенсбрюк старались по возможности облегчить свое существование: голову мыли выдававшимся на завтрак эрзац-кофе, сами тайно вытачивали себе расчески.
Согласно нормам международного права, военнопленных нельзя было привлекать к работам на военных заводах. Но к женщинам это не применяли. В 1943 году попавшая в плен Елизавета Клемм попыталась от имени группы заключенных опротестовать решение немцев отправить советских женщин на завод. В ответ на это власти сначала избили всех, а потом согнали в тесное помещение, где нельзя было даже двинуться.

В Равенсбрюке женщины-военнопленные шили обмундирование для немецких войск, работали в лазарете. В апреле 1943 года там произошел и знаменитый «марш протеста»: лагерное начальство хотело наказать непокорных, которые ссылались на Женевскую Конвенцию и требовали обращения с ними как с военнослужащими, попавшими в плен. Женщины должны были маршировать по территории лагеря. И они маршировали. Но не обреченно, а чеканя шаг, как на параде, стройной колонной, с песней «Священная война». Эффект от наказания получился обратным: женщин хотели унизить, а вместо этого получили свидетельство непреклонности и силы духа.
В 1942 году под Харьковом в плен попала санитарка Елена Зайцева. Она была беременна, но скрыла это от немцев. Ее отобрали для работы на военном заводе в городе Нойсен. Рабочий день длился 12 часов, ночевали в цехе на деревянных нарах. Кормили пленных брюквой и картошкой. Трудилась Зайцева до родов, принять их помогли монахини из расположенного недалеко монастыря. Новорожденную отдали монахиням, а мать вернулась на работу. После окончания войны матери и дочери удалось воссоединиться. Но таких историй со счастливым концом немного.

Советские женщины в концентрационном лагере смерти.
Только в 1944 году вышел специальный циркуляр начальника полиции безопасности и СД об обращении с военнопленными-женщинами. Их, как и других советских пленных, надлежало подвергнуть полицейской проверке. Если выяснялось, что женщина «политически неблагонадежна», то статус военнопленной с нее снимался и ее передавали полиции безопасности. Всех остальных направляли в концлагеря. Фактически, это был первый документ, в котором женщин, служивших в советской армии, уравнивали с военнопленными-мужчинами.
«Неблагонадежных» после допросов отправляли на казнь. В 1944 году в концлагерь Штуттгоф доставили женщину-майора. Даже в крематории над ней продолжали издеваться, пока она не плюнула немцу в лицо. После этого ее живой затолкали в топку.

Советские женщины в колонне военнопленных.
Бывали случаи, когда женщин отпускали из лагеря и переводили в статус гражданских рабочих. Но сложно сказать, каков был процент действительно отпущенных. Арон Шнеер замечает, что в карточках многих военнопленных-евреек запись «отпущена и направлена на биржу труда» на самом деле означала совсем иное. Их формально отпускали, но на самом деле переводили из шталагов в концлагеря, где и казнили.

После плена

Некоторым женщинам удавалось вырваться из плена и даже вернуться в часть. Но пребывание в плену необратимо их меняло. Валентина Костромитина, служившая санинструктором, вспоминала о своей подруге Мусе, побывавшей в плену. Она «страшно боялась идти в десант, потому что была в плену». Ей так и не удалось «переступить мостик на причале и взойти на катер». Рассказы подруги производили такое впечатление, что Костромитина боялась плена даже больше, чем бомбежки.

Немалое количество советских женщин-военнопленных после лагерей не могло иметь детей. Нередко над ними ставили эксперименты, подвергали принудительной стерилизации.
Те, кто дожил до конца войны, оказывались под давлением со стороны своих же: нередко женщин упрекали в том, что они выжили в плену. От них ожидали, что они покончат с собой, но не сдадутся. При этом в расчет не принималось даже то, что у многих в момент пленения не было при себе никакого оружия.

Я считаю,что называя сегодняшних немцев"партнёрами","коллегами" и т.п.,нам никогда нельзя забывать и об этой странице нашей истории и кто сотворил все эти злодеяния с нашими соотечественниками.
Точное число советских военнопленных Великой Отечественной войны до сих неизвестно. От 5 до 6 миллионов человек. О том, через что пришлось пройти в нацистских лагерях пленным советским солдатам и офицерам – в нашем материале.

Говорят цифры

Сегодня вопрос о количестве советских военнопленных в годы ВОВ по-прежнему дискуссионный. В немецкой историографии эта цифра доходит до 6 млн. человек, хотя германское командование говорило о 5 млн. 270 тыс. Однако следует учесть тот факт, что нарушая Гаагскую и Женевскую конвенции немецкие власти в состав военнопленных включали не только солдат и офицеров РККА, но и сотрудников партийных органов, партизан, подпольщиков, а также все мужское население от 16 до 55 лет, отступавшее вместе с советскими войсками. По данным Генштаба вооруженных сил РФ, потери пленными в ВОВ составили 4 млн. 559 тыс. человек, а комиссия Министерства обороны под председательством М. А. Гареева заявила примерно о 4 млн. Сложность подсчета во многом связана с тем, что советские военнопленные до 1943 года не получали регистрационных номеров. Точно установлено, что из немецкого плена вернулись 1 836 562 человека. Дальнейшая судьба их такая: 1 млн. отправлено для дальнейшего прохождения военной службы, 600 тыс. – для работы в промышленности, более 200 тыс. – в лагеря НКВД, как скомпрометировавших себя в плену.

Первые годы

Больше всего советских военнопленных приходится на первые два года войны. В частности, после неудачной Киевской оборонительной операции в сентябре 1941 года в немецком плену оказалось около 665 тыс. солдат и офицеров РККА, а после провала Харьковской операции в мае 1942 года к немецким войскам попало более 240 тыс. красноармейцев. Первым делом немецкие власти проводили фильтрацию: комиссаров, коммунистов и евреев незамедлительно ликвидировали, а остальных этапировали в создаваемые в спешном порядке специальные лагеря. Больше всего их было на территории Украины – около 180. Только в печально известном лагере Богуния (Житомирщина) насчитывалось до 100 тыс. советских солдат. Пленным приходилось совершать изнурительные марш-броски – по 50-60 км. в день. Путь нередко затягивался на целую неделю. Питание на марше не предусматривалось, поэтому солдаты довольствовались подножным кормом: в пищу шло все – колоски пшеницы, ягоды, желуди, грибы, листва, кора и даже трава. Инструкция предписывала конвоирам всех обессиленных уничтожать. Во время движения 5-тысячной колонны военнопленных в Луганской области на отрезке пути длиной в 45 километров «выстрелом милосердия» охрана убила 150 человек. Как отмечает украинский историк Григорий Голыш, на территории Украины погибло около 1,8 млн. советских военнопленных, что составляет примерно 45% от общего числа жертв среди военнопленных СССР.

Советские военнопленные находились в значительно более жестких условиях, чем солдаты других стран. Формальной основой для этого Германия называла то, что Советский Союз не подписал Гаагскую конвенцию 1907 года и не присоединился к Женевской конвенции 1929 года. В действительности немецкие власти выполняли директиву верховного командования, согласно которой коммунисты и комиссары не признавались в качестве солдат, и никакая международно-правовая защита на них не распространялась. С началом войны это относилось ко всем военнопленным РККА. Дискриминация советских военнопленных проявлялась во всем. К примеру, в отличие от остальных узников они зачастую не получали зимней одежды и привлекались исключительно к самым тяжелым работам. Также на советских заключенных не распространялась деятельность Международного Красного Креста. В лагерях, предназначавшихся исключительно для военнопленных, условия были еще более ужасающими. Только малая часть из заключенных размещалась в относительно приспособленных помещениях, большинство же из-за невероятной скученности не могло не только лежать, но и стоять. А кто-то был и вовсе лишен крыши над головой. В лагере для советских военнопленных – «Уманской яме» заключенные находились под открытым небом, где не было никакой возможности укрыться от жары, ветра или дождя. «Уманская яма», по сути, превратилась в огромную братскую могилу. «Умершие подолгу лежали рядом с живыми. На трупы уже никто не обращал внимания, так много их было», – вспоминали выжившие узники.

В одном из распоряжений директора немецкого концерна «ИГ Фарбениндастри» отмечалось, что «повышения производительности труда военнопленных можно добиться сокращением нормы выдачи продовольствия». Это напрямую относилось к советским узникам. Однако чтобы поддерживать работоспособность военнопленных приходилось начислять добавочную норму продовольствия. На неделю она выглядела так: 50 гр. трески, 100 гр. искусственного меда и до 3,5 кг. картофеля. Впрочем, добавочное питание можно было получать только в течение 6 недель. Обычный же рацион питания военнопленных можно увидеть на примере шталага №2 в Хаммерштейне. В день заключенные получали 200 гр. хлеба, эрзац-кофе и овощной суп – питательность рациона не превышала 1000 калорий. В зоне группы армий «Центр» дневная норма хлеба для военнопленных была и того меньше – 100 гр. Для сравнения, назовем нормы продовольственного обеспечения немецких военнопленных в СССР. В день они получали 600 гр. хлеба, 500 гр. картошки, 93 гр. мяса и 80 гр. круп. То, чем кормили советских военнопленных было мало похоже на еду. Эрзац-хлеб, который в Германии называли «русским» имел следующий состав: 50% ржаных отрубей, 20% свеклы, 20% целлюлозы, 10% соломы. Однако «горячий обед» выглядел еще менее съедобным: по сути, это черпак вонючей жидкости из плохо промытых потрохов лошадей, причем эта «снедь» готовилась в котлах, в которых раньше варили асфальт. Неработающие военнопленные были лишены и такого питания, а поэтому их шансы выжить были сведены к нулю.

К концу 1941 года в Германии выявилась колоссальная потребность в рабочей силе, главным образом в военной промышленности, и дефицит решили восполнить в первую очередь за счет советских военнопленных. Эта ситуация спасла многих советских солдат и офицеров от массового уничтожения, планировавшегося нацистскими властями. По утверждению немецкого историка Г. Моммзена, «при соответствующем питании» производительность советских военнопленных составляла 80%, а в иных случаях и 100% от производительности труда германских рабочих. В горной и металлургической промышленности эта цифра была меньше – 70%. Моммзен отмечал, что советские пленные составляли «важнейшую и прибыльную рабочую силу», даже более дешевую, чем заключенные концлагерей. Доход в государственную казну, полученный в результате труда советских рабочих исчислялся сотнями миллионов марок. По оценке другого немецкого историка У. Херберта, всего на работах в Германии было занято 631 559 военнопленных СССР. Советским военнопленным нередко приходилось осваивать новую специальность: они становились электриками, слесарями, механиками, токарями, трактористами. Оплата труда была сдельная и предусматривала премиальную систему. Но, изолированные от рабочих других стран, советские военнопленные трудились по 12 часов в день.

Смертность

По данным немецких историков, вплоть до февраля 1942 года в лагерях для военнопленных ежедневно уничтожалось до 6000 советских солдат и офицеров. Зачастую это делалось с помощью удушения газом целых бараков. Только на территории Польши, по данным местных властей, захоронено 883 485 советских военнопленных. Сейчас установлено, что советские военные оказались первыми, на ком в концентрационных лагерях были испытаны отравляющие вещества. Позднее этот метод повсеместно применялся для уничтожения евреев. Много советских военнопленных умирало от болезней. В октябре 1941 года в одном из филиалов лагерного комплекса Маутхаузен-Гузен, где содержались советские солдаты, вспыхнула эпидемия тифа, унесшая за зиму жизни около 6500 человек. Впрочем, не дожидаясь летального исхода многих из них лагерные власти уничтожали газом прямо в бараках. Велика была смертность среди раненых пленных. Медицинская помощь советским заключенным оказывалась крайне редко. О них никто не заботился: их убивали как во время маршей, так и в лагерях. Рацион раненых редко превышал 1000 калорий в день, не говоря уже о качестве пищи. Они были обречены на смерть.

На стороне Германии

Среди советских пленных встречались те, кто,не выдержав нечеловеческих условия содержания, пополнял ряды вооруженных строевых формирований немецкой армии. По некоторым данным, их число составляло 250 тыс. человек за все время войны. Прежде всего, такие формирования несли охранную, караульную и этапно-заградительную службу. Но были случаи их использования в карательных операциях против партизан и мирного населения.

Возвращение

Тех немногих солдат, кто пережил ужасы немецкого плена, ждало нелегкое испытание у себя на родине. Им нужно было доказывать, что они не изменники. Специальной директивой Сталина в конце 1941 года были созданы особые фильтрационно-проверочные лагеря, в которых помещали бывших военнопленных. В полосе дислоцирования шести фронтов – 4-х Украинских и 2-х Белорусских было создано более 100 подобных лагерей. К июлю 1944 года «спецпроверку» в них прошли почти 400 тыс. военнопленных. Подавляющее большинство из них было передано райвоенкоматам, около 20 тыс. стали кадрами для оборонной промышленности, 12 тыс. полнили штурмовые батальоны, а более 11 тыс. было арестовано и осуждено.

Перевозка советских военнопленных немцами 1941 год.

Фотография из немецкого государственного архива. Советские военнопленные в лагере, август 1942 года

Советские военнопленные во время Великой Отечественной войны - категория военнослужащих армии Советского Союза , добровольно или насильственно попавших в плен гитлеровской армии или войск союзников Германии во время Великой Отечественной войны .

Жестокие условия содержания советских военнопленных были вызваны идеологическим неприятием фюрером Третьего рейха Гитлером коммунизма и стремлением к расширениюжизненного пространства , под которые подводилась формальная основа - Советский Союз не признал Гаагскую конвенцию 1907 года и отказался присоединиться к Женевской конвенции о военнопленных , которая завершала и собирала воедино положения Гаагских правил, что, по мнению фюрера, позволяло Германии, ранее подписавшей оба соглашения, не регламентировать условия содержания советских военнопленных этими документами. На самом деле, Гаагскую конвенцию Советская Россия признала ещё в 1918 году (как соглашения о Красном Кресте), а Женевская конвенция, так и не подписанная СССР, регламентировала отношение к военнопленным вне зависимости от того, подписали ли её страны-противники или нет.

Количество военнопленных, попавших в плен, долгое время является предметом дискуссий, как в российской (советской), так и в немецкой историографии. Германское командование в официальных данных указывает цифру в 5 млн 270 тыс. человек. По данным Генштаба Вооружённых Сил Российской Федерации, потери пленными составили 4 млн 559 тыс. человек.

Причины большого количества пленных

Военно-стратегические причины: неожиданное нападение Третьего рейха на СССР, тяжёлые условия войны, в которых оказались солдаты Красной армии (подавляющая часть пленных была захвачена в т. н. «больших котлах»), привели к тому, что крупные группы частей Красной армии, исчерпав все возможности к сопротивлению и лишённые всякой поддержки командования, попадали в плен.

В качестве причин нехватки командного состава РККА и неадекватного уровня подготовки имевшихся кадров выделяют следующие: гражданскую войну , приведшую к массовой эмиграции русского офицерского корпуса ; удаление из РККА т. н. «военспецов » в конце 1920-х годов (см.:Дело «Весна»); сталинские репрессии в РККА 1937-38 годов ; а также расширение армии в 1939-41 годах, в результате которого 70 % офицеров и 75 % политработников занимало должности менее года, более 1 млн красноармейцев служило менее года, а армия при этом выросла в три раза.

Масштабные репрессии в отношении командования РККА были восприняты потенциальным противником как его ослабление. Так, в 1937 году немецкий журнал «Верфронт» писал орепрессиях в Красной армии :

Социально-политические причины: репрессивная политика советского государства (красный террор , коллективизация , сталинские репрессии) вызывала значительное недовольство как среди населения СССР, в особенности крестьян, так и вновь присоединённых территорий (Западная Украина , Прибалтика), отказывавшихся оказывать вооружённое сопротивление на стороне СССР и предпочитавших добровольно сдаваться в плен.

Субъективно-психологические факторы: растерянность , паника , вызванные отсутствием адекватного командования и видимым превосходством немецких войск в первый период войны.

Следует однако учесть, что немецкое командование, в нарушение Гаагской и Женевской конвенций, включало в состав военнопленных помимо собственно личного состава РККА:

всех сотрудников партийных и советских органов;

мужчин, независимо от возраста, отходивших вместе с отступавшими и выходившими из окружения войсками;

иногда всех мужчин вообще в возрасте от 16 до 55 лет;

партизан и подпольщиков;

заложников, взятых в охваченных партизанским движением районах.

Например, по сообщению немецкого командования восточнее Киева было взято 665 тыс. военнопленных, тогда как к началу Киевской оборонительной операции в войсках Юго-Западного фронта было 627 тыс. личного состава, из которых более 150 тыс. действовали вне окружения, а десятки тысяч вышли из окружения. В Севастополе заявлялось о захвате 100 тыс. военнопленных. Английский историк Фуллер утверждал, что «верить немецким коммюнике о победах нельзя, ибо в них зачастую приводились астрономические цифры».

Общее количество советских военнопленных в зарубежной печати определяется в пределах 5,2-5,75 млн человек. Комиссия Министерства обороны под председательством М. А. Гареева заявила о примерно 4 млн[п 1] . Вернулись из плена 1 836 562 человек, из них направлены: около 1 млн - для дальнейшего прохождения военной службы; 600 тыс. - для работы в промышленности в составе рабочих батальонов; 339 тыс. (в том числе 233,4 тыс. бывших военнослужащих) - в лагеря НКВД, как скомпрометировавшие себя в плену.

Отношение немцев к военнопленным

Основной причиной жестокого отношения к советским военнопленным в плену являлась нацистская теория о расовой неполноценности славян, в частности русских, которые воспринимались нацистами как «масса расово-неполноценных, тупых людей».

Расовая ненависть гитлеровцев усугублялась идеологическим неприятием коммунизма . Фюрер на совещании высшего командного состава вермахта 30 марта 1941 года заявил:

Коммунист никогда не был и никогда не станет нашим товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение. Если мы не будем так смотреть, то, хотя мы и разобьем врага, через 30 лет снова возникнет коммунистическая опасность. <…> Комиссары и лица, принадлежащие к ГПУ, являются преступниками, и с ними следует поступать как с преступниками.
<…>
Политические комиссары являются основой большевизма в Красной Армии, носителями идеологии, враждебной национал-социализму, и не могут быть признаны солдатами. Поэтому, после пленения, их надо расстреливать.

Сразу после начала войны такое отношение распространилось на всех советских военнопленных. В частности, в информационном бюллетене для войск № 112, выпущенном в июне, сказано, что «Необходимо ликвидировать красных недочеловеков вкупе с их кремлевскими диктаторами ». Все немецкие командующие издавали приказы в духе «борьбы германцев против славянства и защиты от еврейского большевизма». Распоряжение ОКВ от 8 сентября 1941 года гласило:

Многие бойцы кончили свою жизнь в немецком плену. Задачей немцев было уничтожение живой силы СССР в общем и военнопленных в частности. Создавались невыносимые условия для существования пленных. По дороге в лагерь их ничем не кормили. Они питались попадавшимися по дороге капустными листьями, корнями, ржаными колосьями с неубранных придорожных полей. Воду пили из дорожных луж. Останавливаться у колодцев или просить напиться у крестьян строго воспрещалось. Так, в течение пяти дней - с 9 по 13 октября 1941 года - гнали колонну пленных в Дорогобужский лагерь. Колонну сопровождала машина, на которой были установлены четыре спаренных пулемёта. По пути в одной из деревень под печкой сгоревшего дома пленные увидели полуобгоревшую картошку. Около 200 человек бросились за ней. Из четырёх пулемётов был открыт огонь прямо в толпу. Несколько десятков пленных погибло. По пути пленные бросались на поля с невыкопанной картошкой, тотчас же открывался огонь из пулемётов.

Вопрос о международных конвенциях

Тяжёлое положение советских военнослужащих в нацистском плену гитлеровское руководство объясняло тем, что СССР не признал Гаагскую конвенцию 1907 года «О законах и обычаях сухопутной войны» и не подписал Женевскую конвенцию 1929 года , определявшую правовой статус военнопленных, хотя эта конвенция была подписана 47 странами.

На самом деле, Гаагскую конвенцию подписал не СССР, а Российская империя , а Женевская конвенция регламентировала отношения к военнопленным вне зависимости от того, подписали ли их страны конвенцию или нет.

Положения настоящей конвенции должны соблюдаться высокими договаривающимися сторонами при всех обстоятельствах.
Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших.

Основной причиной, по которой Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию 1929 года в целом, было несогласие с разделением пленных по национальному признаку. Отказ же СССР от подписания конвенции позволил нацистам использовать этот факт и оставить советских пленных без всякой защиты и контроля со стороны Международного Красного Креста и других организаций, помогавших пленным западных стран. Начальник штаба главнокомандования сухопутных сил вермахта Ф. Гальдер на Нюрнбергском процессе приводил слова Гитлера: «так как русские не признают Гаагской конвенции, то и обращение с их военнопленными не должно быть в соответствии с решениями Гаагской конвенции».

Статья 193 Уголовного Кодекса РСФСР 1926 года предусматривала «за сдачу в плен, не вызывавшуюся боевой обстановкой - расстрел с конфискацией имущества». В статье 22 «Положения о воинских преступлениях» 1927 года говорилось, что сдача в плен, не вызванная боевой обстановкой, а также переход на сторону врага предусматривают высшую меру наказания (расстрел) с конфискацией имущества. По смыслу закона подлежала наказанию только сдача в плен «не вызванная боевой обстановкой». В 1926 году названная статья Положения комментировалась как: «в известных случаях обстановка на поле боя может сложиться так, что сопротивление по существу представляется невозможным, а уничтожение бойцов бесцельным. В этих случаях сдача в плен является актом допустимым и немогущим вызвать судебные преследования».

Расширялась практика заочного осуждения военнослужащих, находившихся за линией фронта, как изменников Родины. Достаточным основанием для такого решения были полученные оперативным путём сведения об их якобы антисоветской деятельности. Вердикт выносился без всякой проверки, иногда лишь по одному заявлению.

Система немецких лагерей для военнопленных

Всеми вопросами содержания иностранных военнопленных в Германии занимался отдел военнопленных германской армии в составе Общего управления вооруженных сил. Управлением бессменно руководил генерал Герман Рейнеке .

Отдел военнопленных возглавляли:

• полковник Брейер (1939-1941 гг.)
• генерал Гревениц (1942-1944 гг.)
• генерал Вестхофф (1944 г.)
• обергруппенфюрер СС Бергер (1944-1945 гг.)

В каждом военном округе (всего 17), а позднее и на оккупированных территориях, переданных под гражданское управление, имелся «командующий военнопленными». Попавшие в плен военнослужащие изначально оказывались в дивизионных пунктах сбора пленных; оттуда они передавались в транзитные лагеря («дулаги»), где сортировались: бойцы и младшие командиры отправлялись в лагеря для нижних чинов («шталаги»), а офицеры - в отдельные офицерские лагеря («офлаги»). Из шталагов военнопленные могли переводиться в рабочие лагеря или штрафные лагеря.

Лагеря для военнопленных делились на 5 категорий:

• сборные пункты (лагеря)
• пересыльные лагеря («Дулаг», нем. Dulag )
• постоянные лагеря («Шталаг», нем. Stalag ) и офицерские лагеря («Офлаг», нем. Oflag отOffizierlager )
• основные рабочие лагеря
• малые рабочие лагеря

Дивизионные сборные пункты военнопленных

Сборные пункты создавались в непосредственной близости к линии фронта или в районе проводимой операции. Здесь шло окончательное разоружение пленных, составлялись первые учетные документы.

Дулаг, Шталаг

Следующим этапом движения пленных были «Дулаги» - пересыльные лагеря, обычно располагавшиеся вблизи железнодорожных узлов. После первоначальной сортировки пленных отправляли в лагеря, имеющие, как правило, постоянное месторасположение в тылу, вдали от военных действий. Как правило, все лагеря различались по номерам, в них обычно находилось большое количество пленных.

До войны Германия была поделена на 17 военных округов , каждому из которых был присвоен свой номер римской цифрой.

• - Кёнигсберский округ (Konigsberg)
• - Штеттинский округ (Stettin)
• III - Берлинский округ (Berlin)
• - Дрезденский округ (Dresden)
• - Штуттгартский округ (Stuttgart)
• VI - Мюнстерский округ (Munster)
• VII - Мюнхенский округ (Munchen)
• VIII - Бреславский округ (Breslau) (Wroclaw)
• IX - Кассельский округ (Kassel)
• X - Гамбургский округ (Hamburg)
• XI - Ганноверский округ (Hannover)
• XII - Висбаденский округ (Wiesbaden)
• XIII - Нюрнбергский округ (Nurnberg)
• XVII - Венский округ (Wien) (Австрия)
• XVIII - Зальцбургский округ (Salzburg) (Австрия)
• ХХ - Данцигский округ (Danzig) (Гданьск, Польша)
• XXI - Позенский округ (Posen) (Познань, Польша)

Таким образом, цифра IV в слове «Шталаг IV Б» означала его принадлежность к указанному округу, а индекс «Б» - номер этого стационарного лагеря в данном округе. Кстати, в Дрезденском округе имелись также под разными городами Stalag - и IV с индексами А, С, D, E, G и LW5 (специально для военнопленных летчиков военно-воздушных сил). Были ещё и лагеря специально для военнопленного офицерского состава и генералитета, носившие название Offizierlager (сокращенно Oflag - Офлаг) IV A, B, C и D, где их обитателей не заставляли работать. Кое-где были лагеря типа «Дулаг» и «Шталаг» с индексом «КМ», предназначенные лишь для военнопленных моряков. Имелось несколько лагерей Heillager (Heilag - Хайлаг, или просто индекс «Н») для «поправления здоровья в случае болезни или ранения.» Помимо них имелись большие лазареты только для заболевших или поранившихся пленных.

Администрация каждого лагеря состояла из следующих отделов:

• 1А - руководство лагеря. Этот отдел отвечал за охрану лагеря, режим содержания военнопленных и составлял отчетность о деятельности лагеря.
• 2А - использование военнопленных на работах. Этот отдел отвечал за ведение учета заявок предприятий на рабочую силу, заключал договора с ними, распределял военнопленных на принудительные работы и представлял отчетность об использовании пленных.
• 2Б - учет военнопленных. Сотрудники отдела вели регистрацию лиц, прибывающих в лагерь, и следили за их перемещением. Отдел располагал картотекой фамилий и номеров, присвоенных военнопленным.
• 3А - контрразведка Абвера . Отдел занимался вербовкой агентуры среди военнопленных с целью выявления советских разведчиков и лиц, скрывавших принадлежность к политическому и командному составу РККА, евреев, а также враждебно настроенных к немцам и готовивших побег.
• 3Б - подотдел цензуры вел проверку всей переписки военнопленных.
• 4А - хозяйственный
• 4Б - санчасть.

Малые рабочие лагеря

Существовало великое множество приписанных к шталагам отдельных местных, как правило, мелких лагерей, носивших название Arbeitskommando - рабочие команды, снабженные своими собственными номерами, обозначенными арабскими цифрами. Такие лагеря, если условия труда и проживания в них были очень тяжелыми, неофициально назывались штрафными и в них немцы часто ссылали «провинившихся» военнопленных из разных других лагерей, условия пребывания в которых можно было считать терпимыми.

Малые рабочие лагеря подчинялись основным рабочим лагерям или непосредственно постоянным Шталагам. Различались по наименованию населенного пункта, где размещались, и по названию основного рабочего лагеря, к которому были приписаны. Например, в деревне Виттенхайм вЭльзасе лагерь русских военнопленных, существовавший в 1943 году , назывался «Виттенхейм Шталаг УС». Численность заключённых в малых рабочих лагерях была от нескольких десятков до нескольких сотен человек.

Условия плена и смертность

Советские военнопленные, попавшие в плен, сначала содержались либо в прифронтовой зоне, либо в «дулагах», расположенных в оперативном тылу немецких войск. Оттуда их перемещали в стационарные лагеря для военнопленных - «шталаги», а командный состав - в офицерские лагеря - «офлаги».

Фронтовые лагеря и «дулаги» размещались в сельскохозяйственных постройках, складских помещениях, но чаще всего - на открытом пространстве - в оврагах, карьерах, низинах. Для строительства лагерей для советских военнопленных применялся чрезвычайно простой метод: открытое пространство площадью в несколько гектаров огораживали колючей проволокой и ставили вокруг сторожевые вышки. И лишь высокая смертность пленных впоследствии вынудила нацистов заселять советских солдат и офицеров в бараки или конюшни, где, однако, условия содержания были ненамного лучше.

Советские военнопленные, 1941 год

Следует отметить, что в первые месяцы войны против Советского Союза советских военнопленных не отправляли на территорию рейха, опасаясь распространения коммунизма среди немцев. И только тогда, когда в лагерях для военнопленных вспыхнули массовые эпидемии, а экономика Германии ощутила недостаток рабочих рук, Гитлер разрешил отправлять пленных в Германию.

Попавшие в плен советские военнослужащие перегонялись пешим порядком или железнодорожными эшелонами из мест пленения (в основном, Белоруссия , Украина и западнаяРоссия) в немецкие лагеря, располагавшиеся на территории Польши , Германии и других стран.

Начиная с 1943 года немецкое командование стало формировать «рабочие батальоны», рабочие команды. Эксплуатация бывших советских военнослужащих и угнанных на работу в Германию «восточных рабочих» (остарбайтеров) была безгранична: немецкие власти широко использовали рабочие команды на погрузочно-разгрузочных работах в портах и на железнодорожных станциях, на восстановительных работах, на различных тяжёлых работах на предприятиях угольной и горно-рудной промышленности, в чёрной и цветной металлургии. Законы, регулирующие труд в рабочие и воскресные дни, праздники, ночное время и т. д. на них не распространялись. В одном из распоряжений директора концерна «ИГ Фарбениндустри» настойчиво напоминалось, что «повышения производительности труда военнопленных можно добиться сокращением нормы выдачи продовольствия, <…> а также наказаниями, осуществляемыми армейскими инстанциями. Если кто-либо из восточных рабочих начнёт снижать производительность труда, то к нему будет применена сила и даже оружие».

Помимо ежедневного изматывающего физического труда, тяжёлое положение военнопленных осложнялось и крайней скудностью питания. Так, по приказу Верховного командования сухопутных сил от 8 октября 1941 года , норма советских военнопленных на 28 дней (в процентах) по сравнению с нормой несоветских военнопленных составляла (при использовании на тяжелых работах):

продуктколичество%

Для восстановления работоспособности каждый военнопленный получал на 6 недель: до 100 грамм искусственного мёда в неделю, до 50 г трески в неделю, до 3,5 кг картофеля в неделю. При этом добавочное питание можно было получать только 6 недель. Во время маршей военнопленные гибли сотнями как из-за голода и физического истощения, так и в результате расстрелов при неповиновении или попытках бегства.

Советские военнопленные массово умирали в немецких лагерях военнопленных, особенно в сборных лагерях, в которых они содержались в первое время после пленения, от истощения в результате скудного питания; кроме того, нередко их целенаправленно уничтожали. Стремясь к массовому уничтожению советских военнопленных, власти нацистской Германии обрекали солдат Красной Армии на вымирание от голода и инфекционных заболеваний, не оказывая им никакой медицинской помощи. Так, например, только на территории Польши, по данным польских органов власти, захоронено 883 тыс. 485 чел. советских военнопленных, погибших в многочисленных нацистских лагерях

Установлено, что первым массовым уничтожением в концентрационном лагере с применением отравляющих веществ было истребление именно советских военнопленных; только затем этот метод был применён для уничтожения евреев .

Евреи-военнопленные

Специальные директивы немецкого командования указывали, что взятые в плен http://readtiger.com/wkp/ru/%D0%95%D0%B2%D1%80%D0%B5%D0%B8 " >евреи подлежат уничтожению. Часто военнопленных-евреев убивали на месте, в остальных случаях они отделялись от других военнопленных и впоследствии отправлялись в лагеря смерти. Павел Полян подчёркивает, что «Холокост как система физического уничтожения немцами евреев хронологически ведёт своё начало именно с систематического убийства евреев-военнопленных», поскольку такие расстрелы начались уже 22 июня 1941 года, задолго до Ванзейской конференции , и на два дня ранее, чем первые акции по уничтожению гражданского еврейского населения.

Почти все советские евреи-военнопленные погибли, Павел Полян называет цифру 94 %. Основным способом уничтожения евреев-военнопленных были массовые расстрелы. По мнению автора книги «Плен» доктора Арона Шнеера , массовой гибели евреев-военнопленных Красной Армии способствовало то, что евреев часто выдавали немцам свои же сослуживцы. Своё мнение Шнеер подкрепляет многочисленными фактами и свидетельствами.

Использование военнопленных в войне на стороне Германии

Из числа военнопленных формировались подразделения, предназначенные для несения караульно-конвойной службы в лагерях для военнопленных. Осенью 1941 года в тылах немецкой армии началось формирование полицейских команд, «казачьих» рот и эскадронов с целью охраны порядка и несения караульной службы на оккупированной территории. Летом 1942 года Генеральный штаб сухопутных войск подготовил директиву об организации этнических и казачьих полевых частей и подразделений. Ещё раньше, в ноябре 1941 года, были выпущены директивы, регламентирующие формирование строительных батальонов и транспортных батальонов снабжения из числа советских граждан, в том числе и военнопленных.

В итоге численность вооружённых строевых формирований, созданных немецким командованием из советских граждан, составляла примерно 250 тыс. за все время войны.

В подавляющем большинстве строевые части несли охранную, караульную и этапно-заградительную службу в немецком оперативном тылу, а также привлекались для проведения карательных акций против партизан и мирного населения.

С учётом этого общая численность советских граждан, служивших в полиции, в вооружённых силах Германии не превышала 200-300 тыс. человек. Судя по показаниям немецких военнослужащих, имевших отношение к созданию и использованию этих формирований, доля советских военнопленных в них составляла около 60 %, остальные - местные жители и эмигранты.. Чтобы поскорее добиться успеха, мы начали набирать добровольцев из числа русских военнопленных прямо в прифронтовой полосе.

После войны

Ещё во время войны вышедшие из окружения военнослужащие и пересёкшие линию фронта военнообязанные из числа гражданского населения после фильтрации направлялись в основном на пополнение тыловых частей, в частности трудовых армий. Эти армии строили военнопромышленные объекты, в частности Куйбышевский авиационный завод и др.

Для проверки «бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника», постановлением Государственного комитета обороны от 27 декабря 1941 года была создана сеть проверочно-фильтрационных лагерей .

В 1944 году поток возвращающихся в Советский Союз военнопленных и репатриированных резко увеличился. Летом этого года была разработана, а затем введена новая система фильтрации и проверки органами государственной безопасности всех возвращающихся лиц.

Весной и летом 1945 года на проверочно-фильтрационных и сборно-пересыльных пунктах в Германии и других странах Европы скопилось большое количество репатриантов, в несколько раз превышающее пропускную способность этих пунктов.

Советский и российский военный историк Г. Ф. Кривошеев указывает следующие цифры, основывающиеся на данных НКВД : из 1 836 562 солдат, вернувшихся домой из плена, 233 400 человек были осуждены в связи с обвинением в http://readtiger.com/wkp/ru/%D0%9A%D0%BE%D0%BB%D0%BB%D0%B0%D0%B1%D0%BE%D1%80%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%BC " >сотрудничестве с противником и отбывали наказание в системе ГУЛАГа .

Во время войны освобожденные из плена военнослужащие в большинстве случаев после непродолжительной проверки восстанавливались на военной службе, причем рядовой и сержантский состав в основном в обычных воинских частях, а офицеры, как правило, лишались офицерских званий, и из них формировались офицерские штурмовые (штрафные) батальоны . В послевоенное время освобожденные офицеры направлялись в лагеря НКВД и запасные части Главупраформа Красной Армии для более тщательной проверки.

После войны освобожденные из плена военнослужащие рядового и сержантского состава, не служившие в германской армии или изменнических формированиях, были разбиты на две большие группы по возрастному признаку - демобилизуемого и недемобилизуемого возраста. В 1945 году, после увольнения из армии в запас красноармейцев тех возрастов, на которых распространялся приказ о демобилизации, были отпущены по домам и военнопленные рядового и сержантского состава соответствующих возрастов. Военнопленные же рядового и сержантского состава недемобилизуемых возрастов в соответствии со специальным постановлением Государственного комитета обороны от 18 августа 1945 года направлялись в рабочие батальоны для работы в промышленности и восстановления разрушенных во время войны объектов. Отправка к месту жительства зачисленных в рабочие батальоны ставилась в зависимость от будущей демобилизации из армии военнослужащих срочной службы соответствующих возрастов.

По директиве Генерального штаба Вооруженных сил СССР от 12 июля 1946 года рабочие батальоны были расформированы, а к зачисленным в них стал применяться термин «переведенные в постоянные кадры промышленности». Они не имели право сменить место работы и вернуться к себе на родину даже после демобилизации из армии их сверстников.

Российские оценки

В 1990-е годы в России произошло не только открытие доступа к материалам и документам, бывшим ранее секретными, но и начался диалог между историками разных стран. Результатом такого диалога стало проведение ряда крупных международных конференций и издание коллективных трудов по истории военного плена » и насильно рекрутированных советских пленных, на судьбу которых историки вообще до сих пор не обратили внимания, ни в Гусейн-заде, Мехти Ганифа оглы .

В пересыльном лагере проводили первичную регистрацию пленных, которых выстраивали по алфавиту и составляли пофамильные (Aufnahmelisten) списки. Из временных пересыльных лагерей пленных по возможности быстро передавали в стационарные лагеря. Офицеров направляли в офицерские (Offizierslager, Oflag, офлаг) лагеря. Рядовой и сержантский состав направляли в шталаги (Mannschaftsstammlager, Stalag, шталаг), обычно представляющие собой крупные лагеря с многочисленными отделениями. Т.к. офицерских лагерей было значительно меньше, то при необходимости небольшое количество пленных офицеров временно размещали (отдельно) и в шталагах, где контрразведка (Абвер) после допросов перенаправляла их либо в офицерские лагеря, либо оставляла на месте для последующего уничтожения. В шталаге (писаря из числа пленных) на каждого пленного заводили учетно-регистрационную личную карточку, содержащую подробные сведения о пленном.

Аналогичные жетоны (с округлыми краями) в Германии выдавали и угнанным на принудительные работы гражданским лицам, на которых вели еще и трудовые книжки.
Жетон (как и для военнослужащих Вермахта) состоял из 2 половинок, Перед захоронением умершего жетон разламывали на две половинки.
Одна вешалась на шею умершего, другая помещалась в личное дело с указанием места захоронения.

Можно предположить, что на оккупированных территориях личные жетоны советским военнопленным не выдавались. Вермахт на пленных вел подробную учетную документацию, которую передавал в свою Справочную службу.
Это были - Личная карточка формы I (Personalkarte I), содержащая личные данные на пленного, передвижения по службе, судьба в лагере.

Личная карточка формы II (Personalkarte II), содержащая сведения о привлечении к работам и ее оплате,
- Зеленая каталажная карточка (Gruene Karteikarte), содержащая сведения о перемещении пленного в другой лагерь. Карточка высылалась в Справочную службу Вермахта (Wehrmachtauskunftstelle, WASt). Сейчас наследницей этой службы является Немецкая служба розыска в Берлине (Deutsche Dienststelle Berlin, DD (= Deutsche Dienststelle fuer die Benachrichtigung der naechsten Angehoerigen von Gefallenen der ehmaligen deutschen Wehrmacht/ *&*13403_Berlin/ Deutschland_Eichborndamm 179 *&* [email protected] *&* http://www.dd-wast.de)
- Госпитальная карточка (Lasarettkarte) составлялась на каждого поступившего в госпиталь пленного. В нее заносились личные данные, сведения о болезнях, сроках лечения, причине смерти и месте захоронения. Дополнительно к ней составлялись больничные листы.
- Свидетельство о смерти и могильная карточка (Sterbefallnachweis u. Grabkarte), где указывалась дата, место и причина смерти, название кладбища и место захоронения на нем.

Дополнительная информация о пленных в Германии хранится в архивах немецких фирм по месту работы пленных и в местных органах власти по месту захоронения советских граждан. Основная часть картотек Справочной службы Вермахта по советским военнопленным хранится в Центральном архиве Министерства обороны РФ в Подольске. После войны многие личные карточки пленных и дела репатриантов находились в областных архивах КГБ.

Айнзатцгруппы

Для зачистки ближнего тыла группы армий от нежелательных элементов (политически настроенная интеллигенция, политработники, коммунисты, сотрудники спецслужб, окруженцы, евреи, цыгане, асоциальные элементы и т.п.), за каждой группой армий следовал свой мобильный спецназ полиции безопасности и СД (Einsatzgruppe, EGr) численностью в 600 - 900 человек (сотрудники полиции безопасности и СД, полиции правопорядка, подразделения войск СС, переводчики, радисты и т.д.). Айнзацгруппа и ее подразделения - Айнзацкоманды (Einsatzkommando, EK) по пути следования фильтровали при участии армейской контрразведки (Абвер) все лагеря военнопленных.

Сам Пушкинский поселок располагался (с 1937 г.) между Пушкинской улицей (сейчас это часть проспекта Независимости между ЦУМом и Ботаническим садом) и Логойским трактом (сейчас это ул. Я.Коласа). Более подробная информация (bacian: Пушкинские казармы) о Пушкинском поселке и Пушкинских казармах приведена на (www.bacian.livejournal.com). Около 10 аэрофотоснимков Минска (того времени) очень медленно качаются из http://rst-paul.livejournal.com

Здания бывших Пушкинских казарм (фото 11 апреля 2012 г.) оштукатурены и окрашены в желтоватый цвет. В них пока размещается воинская часть, которую собираются в ближайшие годы выводить в другое место. Дальнейшая судьба зданий казарм автору этих строк неизвестна. Многие полагают, что их снесут и на этом месте (где погибло и захоронено около 10 тыс. пленных) построят высокодоходное жилье, хотя действующие Строительные Нормы и Правила (СНиП) запрещают возводить жилье на местах массовых захоронений. На месте бывших нацистских лагерей в Беларуси до сих пор не создано ни одного музея, хотя активная общественность часто обсуждает необходимость создания таких музеев по примеру Германии, Австрии и др. стран.

Дом офицерского состава.

В 1937 г. рядом с территорией военного городка было построено (по типовому проекту) 3-этажное здание офицерского общежития (Дом офицерского состава, ДОС). Сейчас это здание находится на ул. Калинина.

Оно очень похоже на ДОС в Масюковщине и в других военных городках. Предположительно, строительную документацию на эти здания (и зданий Военного госпиталя, документация сохранилась) разрабатывал "Военпроект". Служившие в Германии и Калининградской области полагают, что архитектурный стиль зданий ДОС очень похож на стиль довоенных зданий в Германии. Сейчас здание жилого дома (бывшего ДОС) оштукатурено и покрашено в светлые тона. Старожилы ДОС утверждают, что из подвала их дома за сохранившейся закрытой железной дверью в военный городок шел подземный ход, а в самом городке была широкая сеть таких подземных ходов. Лагерь военнопленных в Пушкинских казармах (Puschkin-Kaserne) существовал с июля 1941 до весны 1943 г.

Первоначально в казармах размещался пересыльный лагерь Dulag 126 с большим лазаретом. Первую крупную партию военнопленных в спешно созданный лагерь в Пушкинских казармах доставили в июле 1941 г. В это лето лагерь в Пушкинских казармах (и другие лагеря) был сильно переполнен. Для строительства новых зданий требовался стройматериал. В 1941- 42 колонны пленных пешком направляли из Пушкинских казарм и из лагеря в Масюковщине на вокзал за кирпичом (НАРБ, 4683-3-918, л. 260-268). При возвращении в лагерь пленные несли по кирпичу в каждой руке и по кирпичу под мышками. В зимнее время при таком способе доставки кирпича на дороге оставались лежать тела умерших и замерзших пленных.

Колонна военнопленных летом на марше в поле

Советские военнопленные во время приготовления пищи на костре.

Во время первой мировой войны в немецкий плен попало 1434500 русских солдат. Из них до конца войны умерло 5,4 %. Во время второй мировой войны немецкий вер­махт взял в плен примерно 5,7 млн. советских военнослужащих. Из них до 1945 г. умерло свыше трех миллионов, т.е. больше половины.

Политическое и военное руководство «третьего рейха» рассматривало советских военнопленных не только как людей «неполноценной расы», но и как потенциальных врагов национал-социалистической Германии на оккупированной ею территории. Многие советские солдаты, среди них раненые, умирали уже на пути следования в сборные и пересыльные лагеря, а часть погибла при транспортировке в стационар­ные лагеря. Соответствующие службы вермахта, ответственные за снабжение, сли­шком мало делали для того, чтобы дать военнопленным возможность выжить. Недостаточное количество помещений и ужасные условия в них, чрезвычайно пло­хое питание, скверное медицинское обслуживание вызвали осенью и зимой 1941/1942 гг. эпидемии сыпного тифа, что привело к непомерно высокой смертности среди военнопленных.

Высокая смертность советских военнопленных была вызвана не только безответ­ственными действиями соответствующих немецких служб, но и массовыми расстре­лами. Уничтожались тяжелораненые солдаты, от которых вермахт хотел избавить­ся в первую очередь, а также военнопленные, политические убеждения или расовая принадлежность которых выделяли их из общей массы. «Особое обращение»с воен­нопленными возлагалось вермахтом на оперкоманды полиции безопасности и СД.

До февраля 1942 г. из примерно 3,3 млн. советских солдат, попавших в немецкий плен, около двух миллионов умерло от голода, холода, эпидемий или было расстре-ляно.

108 Военнопленные красноармейцы, предположитель­но 1941 г. Пропагандистская подпись к фотографии гласила: «Сре­ди пленных советских солдат стоит женщина - даже она прекратила сопротивление. Это «баба-солдат» и одно­временно советская комиссарша, которая заставляла советских солдат ожесточенно сопротивляться до последнего патрона».

Текст 71
Оперативный приказ № 8 начальника полиции безопасности и СД от 17. 7.1942 г. об основных направлениях работы оперкоманд в постоянных и пересыльных лагерях.

Основные направления регулировали отбор евреев и коммунистов в лагерях военноплен­ных на оккупированной территории Польши и Советского Союза, а также в Восточной Пруссии.

Основные направления для работы в шталагах (лагерях для военно-I пленных) оперкоманд начальника полиции безопасности и СД.
[...]

Команды работают самостоятельно на осно­ве общих директив в рамках лагерного порядка, имея особые полномочия. Само собой разумеется, что команды работают в тесном контакте с комендантом лагеря и приписан­ным к нему офицером контрразведки. Задачей команд является политическая проверка всех заключенных лагеря и выде­ление следующих групп для дальнейшей их обработки:

А) элементы, неприемлемые с политической, уголовной или другой точки зрения.

В) лица, которые могут быть применены на работах по восстановлению оккупированных областей.
[...]

Прежде всего необходимо отделить:

Всех крупных государственных и партий­ных деятелей, в особенности:

Профессиональных революционеров;

Деятелей Коминтерна;

Всех руководящих членов ВКП(б) и ее побочных организаций в Центральном комитете, обкомах, крайкомах и райкомах партии;

Всех народных комиссаров и их заместите­лей;

Всех бывших полит комиссаров Красной Армии;

Всех руководящих лиц центрального и среднего звена в государственных струк­турах;

Ведущих хозяйственных руководителей;

Советских интеллигентов;

Всех евреев;

Всех лиц, которые будут выявлены как под­стрекатели или фанатичные коммунисты.

Не менее важно, как уже сказано, установить личности тех, кого можно использовать при восстановлении, управлении и хозяйствова­нии в оккупированных областях. [...]

Экзекуции не следует проводить в лагере или в непосредственной близости от него. Если лагеря находятся в генерал-губерна­торстве в непосредственной близости от границы, особую обработку военнопленных производить по возможности на бывшей советско-русской территории. Если экзекуции необходимы из соображений поддержания в лагере дисциплины, руково­дитель оперкоманды должен обратиться к коменданту лагеря.

Текст 72
Отрывок из распоряжения верховного командования вермахта об обращении с советскими военнопленными с прило­женной «Памяткой по охране советских военнопленных» от 8. 9.1941 г.

От обращения, предусмотренного директи­вой верховного командования вермахта от 16. 6. 1941 г. в соответствии с Женевским соглашением, здесь решительно отказались.

Секретно! Распоряжения по обращению с советскими военнопленными во всех лагерях для военнопленных. 1. Общие положения по обращению с совет­скими военнопленными. Большевизм -смертельный враг национал-социалистиче­ской Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в солдатском, но и политическом смысле в духе большевизма. Борьба против национал-социализма вошла ему в плоть и кровь. Он ведет ее, используя любые сред­ства: саботаж, подрывную пропаганду, поджог, убийство. Поэтому большевистский сол­дат потерял право на обращение с ним, как с истинным солдатом по Женевскому соглаше­нию.

Памятка

по охране советских военнопленных. Большевизм - смертельный враг национал-социалистской Германии. Впервые в этой войне перед немецким сол­датом находится враг, обученый не только в военном, но и в политическом смысле, кото­рый видит в коммунизме свой идеал, а в национал-социализме - своего злейшего врага. В борьбе против национал-социализ­ма используются все средства: партизанская война, бандитизм, саботаж, поджог, подрыв­ная пропаганда, убийство. Советский солдат, даже попавший в плен, как бы безобидно он внешне не выглядел, будет пользоваться любой возможностью, чтобы выместить свою ненависть ко всему немецкому. Сле­дует учитывать, что военнопленные получи­ли соответствующие указания о поведении в плену. По отношению к ним нужно проявлять крайнюю бдительность, величайшую осто­рожность и острейшее недоверие.

Командам охраны даются следующие основ­ные указания:

1) Беспощадная кара при малейших при­знаках протеста и неповиновения. Для подавления сопротивления беспощадно применять оружие. В военнопленных, со­вершивших побег, стрелять без преду­преждения с твердым намерением по­пасть в цель.

2) Любое общение с военнопленными - равно как и во время марша на работу и с работы, - кроме отдачи служебных команд, запрещено. Строго запрещается курить на марше на работу и с работы, а также во время работы. Предотвращать любое общение военнопленых с граждан­скими лицами и в случае необходимости применять оружие, в том числе и против гражданских лиц.

3) На рабочем месте также требуется посто­янный неусыпный надзор немецкой охра­ны. Каждый охранник должен держать на такой дистанции от военнопленных, чтобы в любое время иметь возможность применить оружие. Никогда не поворачи­ваться спиной к военнопленному!

4) Даже в отношении к тем военнопленным, которые работают охотно и послушано мягкость не должна иметь места. Она может быть расценена как слабость со всеми вытекающими последствиями.

109 Пленные женщины - военнослужащие Советской Армии в Невеле, Россия, 26. 7. 1941 г.

5) При всей строгости и твердости для неук­оснительного выполнения отданных при­казов немецким солдатам запрещается прибегать к произволу или истязаниям: к применению дубинок, плеток и т.п. Это унижает достоинство немецкого солдата как носителя оружия.

6) Нельзя допускать, чтобы кажущаяся без­обидность большевистских военноплен­ных привела к уклонению от данных пред­писаний.

Текст 73
Докладная записка адмирала Вильгель­ма Канариса, начальника военной разве­дки, начальнику верховного командова­ния вермахта генерал-фельдмаршалу Вильгельму Кейтелю, 15. 9.1941 г.

Докладная записка подготовлена графом Гельмутом Джеймсом фон Мольтке и Гюнтером Иенике.

Иностранный отдел/Абв.-№. 9731/41 Секр. Начальнику верховного командования вер­махта. Докладная записка(а) о предписаниях по обращению с советскими военнопленны­ми Отн.: 2 ф 24.11 АВА/Военноп. (1) № 3058/41 Секр. от 8. 9. 1941 г. 1.

1. Правовое положение следующее: Женевское соглашение о военнопленных не действует между Германией и СССР, но дей­ствуют основные положения международно­го права об обращении с военнопленными. Последние с 18-го века утвердились в том, что военный плен не является ни местью, ни наказанием, а лишь заключением в целях безопасности, единственно для предотвра­щения дальнейшего участия военнопленных в боях. Это основное направление получило развитие в связи с точкой зрения, распро­страненной во всех армиях, что убийство или ранение безоружных противоречит военной концепции; одновременно в интересах любо­го государства, ведущего войну, знать, что его собственные солдаты в случае взятия в плен будут защищены от жестокого обраще­ния.

2. Постановление в виде приложения к обра­щению с советскими военнопленными исхо­дит, как ясно из дополнительных положений, из совершенно другой концепции. Согласно ей - военная служба в Советах рассматрива­ется не как выполнение солдатского долга, а - вследствие совершенных советскими рус­скими убийств - характеризуется в целом как преступление. Тем самым отрицается дей­ствие норм военного права в борьбе против большевизма, и, кроме этого, отвергается многое из того, что считалось, исходя из прежнего опыта, не только целесообразным для военного времени, но и непременным условием для поддержания дисциплины и боевого духа в собственных войсках.

3. Постановление составлено в самых общих чертах. Но если иметь в виду господствую­щие принципы, то эти так рьяно одобряемые меры неминуемо приведут к произволу, истя­заниям и убийствам, даже в случае фор­мального запрета такого произвола. а) Это вытекает уже из предписания о приме­нении оружия в случаях неповиновения. Охране и ее начальникам, как правило, не знающим языка военнопленных, часто невозможно определить, является ли невы­полнение приказа следствием недоразуме­ния или протеста. Положение: «Применение оружия против советских военнопленных, как правило, является законным», - осво­бождает охрану от любого раздумья.

Б) Обращение с военнопленными остается далеко за пределами контроля со стороны вермахта. Но внешне ответственность сохра­няется.

Аа) Отделение гражданских лиц и политиче­ски нежелательных военнопленных и опре­деление их судьбы будут осуществлять опе­ративные отряды полиции безопасности и СД, руководствуясь основными направлени­ями, которые вермахту незнакомы и выпол­нение которых невозможно проверить.

Бб) Вооружение такого рода лагерной поли­ции дубинками, плетьми и другими инстру­ментами противоречит военной концепции даже в том случае, если оно выполняется заключенными лагеря; вермахт дает тем самым средства наказания в чужие руки, не имея возможности действительно проверить их применение.

С) В заключительном замечании постановле­ния комендантам лагеря для военнопленных рекомендуется действовать более жестко, чем предусмотрено, чтобы они были уверены в том, что им самим не придется нести ответ­ственность.

4. Общеизвестно, что несправедливое обра­щение вызывает дух сопротивления, таким образом, охрана всегда будет очень трудным делом.

Уже в постановлении предусмотрен 1 охран­ник на 10 пленных, так что для нынешнего числа около 1,5 млн. работоспособных военнопленных потребуется 150000 человек охра­ны.

110 Советские военнопленные под Харьковом, май 1942 г.

111 Поезд с советскими военнопленными, октябрь 1941 г.

5. В приложении 2 дается перевод русского указа о военнопленных, который соответ­ствует основным положениям общего меж­дународного права и Женевскому соглаше­нию о военнопленных. Без сомнения, этот указ на фронте остается без внимания, но все же оба - русский указ и немецкое постанов­ление - прежде всего предназначены для отечественных областей.

Если и трудно предположить, что русский указ будет соблюдаться в русской части Советского Союза, то нельзя отрицать опасности того, что немецкое постановление будет подхвачено вражеской пропагандой и будет противопоставлено этому советско-русскому указу

6. Восстановление оккупированных обла­стей, жизненно важное для немецкой воен­ной экономики, будет затруднено. Для воен­нопленных, которых можно использовать для управления этими областями в силу их антибольшевистских взглядов, специального образования или в силу каких-либо других причин, будет по политическим мотивам невозможно после освобождения работать на нас. Даже если они захотят это сделать после всего пережитого в лагерях. Вместо того, чтобы использовать разногласия вну­три населения оккупированных областей для облечения немецкого управления, делается все для мобилизации всех внутренних сил России в единой враждебности.

7 С учетом особенностей русского театра военных действий, воля враждебных групп к сопротивлению может укрепляться под воз­действием средств массовой информации противника и быстро распространяющихся слухов.

8. Возможные источники информации будут закрыты. Военнопленные, которые могли бы использоваться как внутриполитические противники большевистского режима для разведывательных целей, в особенности, представители национальных меньшинств, готовые к вербовке, от этой готовности отка­жутся. Это особено относится к народностям Кавказа, такого важного в военно-экономи­ческом отношении региона. 9. Отпадает возможность протестовать про­тив плохого обращения с солдатами вермах­та в советском плену.

II. Иностранный отдел разведки не принимал участия в разработке этого постановления. По мнению иностранного отдела разведки, против него имеются серьезные возражения, касающиеся как основных положений, так и, несомненно, вытекающих из него отрица­тельных последствий политического и воен­ного характера.

Канарис

А) Пометка от руки генерал-фельдмаршала Кейтеля: «Размышления соответствуют сол­датским понятиям о рыцарской войне! Здесь речь идет об уничтожении мировоззрения. Поэтому я одобряю эти меры и защищаю их. К, 23.9.»

В) Пометка на полях генерал-фельдмаршала
Кейтеля: «Очень целесообразно!»

С) Пометка на полях генерал-фельдмаршала
Кейтеля: «Ни в коем случае!»

Д) Пометка на полях генерал-фельдмаршала
Кейтеля: «Тоже бесполезно!»

112 Землянки советских военнопленных в Тремзё, Северная Норвегия, 1944 г.

Текст 74
Письмо генерального комиссара отдела 2 ц комиссару области Рига-город от 11.12.1941 г. по поводу споров о разделе­нии компетенции между вермахтом и гражданской администрацией «при про­тивоэпидемических расстрелах» поли­цией советских военнопленных.

Генеральный комиссар Рига, 11 дек. 1941г. Отдел 2 ц
Г-ну комиссару области Секретно
Рига-город

Отн.: борьба с сыпным тифом.

Имели место расстрелы русских военноплен­ных, заболевших сыпным тифом или подо­зреваемых в заболевании, по указанию комиссара области без предварительного извещения вермахта. Вермахт не без осно­вания озабочен по этому поводу. Я срочно требую позаботиться о том, чтобы в случае необходимости таких расстрелов военно­пленных из противоэпидемических и профи­лактических соображений привлекать вер­махт для осуществления этих мер. Только в случаях, когда сам вермахт не в состоянии выполнить это, данные меры могут быть проведены по требованию вермахта органами гражданской администрации. В случае от­каза со стороны вермахта осуществить признанные необходимыми меры или раз­решить их проведение, я требую незамедли­тельного отчета.

По поручению:
подп.: Бённер
сопров.: Денкер

После падения Польши в 1939 г. здания поль­ских артиллерийских казарм у Освенцима перешли в управление вермахта, который уступил их в 1940 г. СС. Гиммлер хотел устро­ить здесь концентрационный лагерь и лагерь СС для военнопленных. Первые советские военнопленные поступили в Освенцим в июле 1941 г.

Как правило, их привозили из шталага Лам-сдорф (Силезия), чтобы соответственно опе­ративному приказу № 8 умертвить. Эти мас­совые убийства побудили коменданта Освенцима Рудольфа Хёсса и его сотрудник­ов заменить расстрелы в качестве опыта отравлением газом. В августе и сентябре 1941 г. более 1 500 советских военнопленых были умерщвлены газом Циклон В. Хёсс представил позднее эту акцию как «гене­ральную репетицию» предусмотренного массового убийства евреев.

В октябре в Освенцим поступило около 10 ООО советских военнопленных. Они долж­ны были построить в Бжезинке, в 3-х км от основного лагеря Освенцим, еще один лагерь на 100 000 человек. Этот лагерь стал лагерем уничтожения Освенцим-Биркенау.

Из этих военнопленных остались в живых лишь немногие. На 1. 7. 1942 г. в Освенциме находилось только 154 советских военно­пленных.

Из числа советских военнопленных вербова­лись агенты для «операции Цеппелин». Для этой операции нужны были граждане Совет­ского Союза с антибольшевистскими и наци­оналистическими взглядами, которые забра­сывались на родину для «подрывной работы по разложению населения и войск». Если их не могли использовать для этого, им грозило уничтожение. Число убитых в Освенциме «активистов» - около 200 человек.

Текст 75
Отрывок из автобиографии коменданта Освенцима Рудольфа Хёсса об убийстве советских военнопленных газом Циклон В, 1947 г.

Эти события происходили в сентябре 1941 г.

Сильнее всего врезалась в память газация 900 русских в старом крематории, поскольку использование блока 11 было затруднено. Еще во время разгрузки было пробито неско­лько отверстий сверху через земляное и бетонное перекрытие морга. Русских заста­вили раздеться в коридоре, и они совершен­но спокойно вошли в морг, так как им было сказано, что будет проведена санобработка против вшей. Весь транспорт, таким обра­зом, оказался в морге. Дверь заперли и через отверстия пустили газ. Как долго дли­лось убийство, я не знаю. Некоторое время еще был слышен зуммер. При пуске кто-то крикнул: «Газ», в ответ раздался вой и стук в обе двери. Но они выдержали напор. Только через несколько часов открыли и провет­рили. Я впервые увидел трупы погибших от газового удушения в таком количестве. Мне сделалось не по себе до дрожи, хотя я пред­ставлял себе смерть от газа еще хуже. Я полагал, что это мучительная смерть от уду­шья. Но трупы были без каких-либо признак­ов судорог. Как мне объяснили врачи, синильная кислота действует парализующе на легкие, и это воздействие настолько вне­запное и сильное, что дело не доходит до явлений удушья, как это имеет место при применении светильного газа или при отка­чке кислорода из воздуха. Об уничтожении русских военнопленных я тогда не задумы­вался. Было приказано, и я должен был выполнять приказ. Но должен признаться, что эта газация подействовала на меня успокаивающе, так как в ближайшее время должно было начаться массовое уничтоже­ние евреев, и ни Эйхману ни мне не было ясно, каким способом проводить это уничто­жение в ожидаемых масштабах. Если при помощи газа, то какого и как? Теперь мы нашли газ и способ его применения.